Появление британцев в столице Московии отмечается в источниках довольно поздно — в середине XVI в., только после того, как на севере государства высадились члены экспедиции лондонского «Общества купцов-предпринимателей», основанного «для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых».

Экспедиция в мае 1553 г. покинула английский порт, и после трудного плавания один из кораблей ее с опытным мореплавателем Ричардом Ченслером во главе попал в устье Северной Двины. Сообщили в Москву, откуда пришло распоряжение немедля представить новоприбывших пред царевы очи, и в январе 1554 г. Ченслер и его спутники прибыли в Москву. «Сама Москва очень велика, — писал он. — Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями». Это первое впечатление английского путешественника, за которым последовали сотни путевых записок его любознательных соотечественников, посещавших нашу страну в продолжение четырех веков.

В Москве послов принял сам царь Иван IV Васильевич, для которого посещение нежданных гостей было настоящим подарком. Ведя изнурительную борьбу с Польшей и Швецией за обладание Ливонией, он отчаянно нуждался в технической и военной помощи с запада, ибо прямые сношения с Европой были наглухо перекрыты. Для царя оказались весьма важными и своевременными неожиданно начавшиеся отношения с далекой и прежде неведомой страной, которые он постарался укрепить и углубить. Весной 1554 г. Ченслер отправился в обратный путь с самым важным для англичан подарком — грамотой на беспошлинную торговлю с Россией.

Главным предметом вывоза из России было сырье — воск, меха, сало, пенька, а ввоза — оружие, боевые припасы, бумага, аптечные снадобья, посуда, сукно.

Английские купцы обосновались в Москве, недалеко от Кремля. У церкви св. Максима-Исповедника англичанам был отдан двор с каменными палатами (Варварка, 4). Первый этаж этого большого здания с обширными сводчатыми помещениями служил складом товаров, средний — был жилым, там останавливались английские послы (таким образом, этот дом является и первым зданием английского посольства). Просторный парадный зал был украшен великолепной печью, редкой даже для домов богатых вельмож.

В 1636 г. в связи с расширением торговли англичанам было передано новое владение. Второй Английский двор — «Новый» — находился в Белом городе у церкви св. Георгия в Лучниках на современном Лубянском проезде. Там стояло 11 каменных палат, несколько изб, амбаров, конюшен и прочих хозяйственных строений.

В царствование Алексея Михайловича английские купцы потеряли свое исключительное положение, так как их беспошлинная торговля стала вызывать все более увеличивающееся противодействие русских купцов. Пользуясь тем, что в Англии был свергнут, а затем казнен законный монарх Карл I, царь Алексей Михайлович указом от 1 июня 1649 г. вообще запретил беспошлинную английскую торговлю в России: «…а ныне Великому Государю нашему Царскому Величеству ведомо учинилось, что Англичане всею землею учинили большое злое дело, Государя своего Карлуса Короля убили до смерти, и за такое злое дело в Московском Государстве вам быти не довелось». Таким образом, с середины XVII в. англичане уже не имели исключительного положения в России, и с тех пор отдельной большой колонии в Москве не было, хотя они продолжали играть значительную роль в различных сферах.

В Кремле работал зодчий или «палатный мастер», как его называли в России, Джон Талер, прибывший, вероятно, по приглашению Бориса Годунова на рубеже XVI и XVII столетий. В 1624-1626 гг. он укреплял своды Успенского собора, в 1627-1628 гг. строил в Кремле церковь св. Екатерины, а в Можайске — крепость.

Искусным мастером в Москве слыл Христофор Галовей, в 1621 г. приехавший в Россию. «Часового и водовзводного дела мастера», как его называли, назначили наблюдать за сооружением водопровода в Кремле. Но кроме того, Галовей был еще и плавильным мастером, рудознатцем и незаурядным часовым мастером: он сделал новые часы на Спасской башне.

Современник писал, что «г-н Галовей, один очень искусный человек, сделал такие часы, говоря, что русские ни в чем не сходны с другими народами, а потому и в часах их должны быть особенные устройства. В наших часах стрелка ходит по циферблату, в русских, напротив того, вертится циферный круг». Галовею принадлежат и большие сооружения в Москве: в связи с постановкой новых часов на Спасской башне, им и зодчим Баженом Огурцовым был возведен на ней шатровый верх, а на Никольской улице он выстроил башню над входом в Государев Печатный двор.

Среди военных, выходцев с Британских островов, прославились шотландцы, попавшие в Россию еще при Иване Грозном. Особенной известностью пользовался Патрик Гордон, боевой генерал, приехавший в Россию в 1661 г. и участвовавший в важнейших походах и сражениях русской армии в конце XVII в. Решительной поддержкой Петра в его борьбе с Софьей он склонил чашу весов на сторону молодого царя, придя со своим Бутырским полком к Троицкому монастырю. Благодаря ему в Москве, в Немецкой слободе, была построена первая католическая церковь, в которой он и был похоронен в 1699 г.

Близкими сподвижниками Петра I были братья Брюсы. Яков Вилимович Брюс стал сенатором, президентом Берг- и Мануфактур-коллегии, получил титул графа и чин генерал-фельдмаршала. Его дом находился недалеко от Сухаревой башни, где он занимался астрономическими наблюдениями, что и дало повод москвичам поверить в чудеса, якобы творимые им на башне. Его внучатый племянник, Яков Александрович Брюс, стал московским генерал-губернатором, правившим второй столицей в 1781-1786 гг. Именно он приобрел в казну бывший Чернышевский дом на Тверской, который с тех пор стал резиденцией главы московской администрации. Я.А. Брюс боролся со злоупотреблениями полиции, исправлял мосты, серьезно занимался регулированием движения на улицах.

Среди англичан в Москве в XVIII в. славился Михаил Медокс, прозванный «кардиналом» из-за плаща с ярко-красной подкладкой. Он выстроил огромное здание Петровского театра, принявшего публику в 1776 г. В 1783 г. Медокс покупает у «разных мануфактур содержателя» Саввы Яковлева участок у Рогожской заставы. Летом того же года разбивает там сад, сажает деревья и строит целый городок, среди которого выделялось огромное круглое здание — собственно воксал, окружностью 47 саженей (почти 100 м), высотой с современный шести-семиэтажный дом и площадью почти 1000 кв. м.

Воксал Медокса — увеселительный сад, нечто вроде нашего «парка культуры», процветал в 80-90-х гг. XVIII в., но вся энергия его содержателя уходила на Большой Петровский театр, а воксал, вероятно, уже в первом десятилетии XIX в. прекратил свое существование. Память о нем сохранялась лишь в названии Вокзального переулка и одноименного сквера, устроенного на месте пруда в 1888 г.

В XVIII в. резко возросла роль французского языка и культуры в России. Влияние британской колонии стало несравнимым с влиянием приезжих из Франции и других европейских стран. Но тогда же в русском обществе распространилась англофилия — любовь к английскому языку, манерам, интерес к британским политическим установлениям.

В XVIII и XIX вв. большинство членов российской британской колонии жили в Петербурге, в Москве же их насчитывалось весьма немного. В конце XVIII в. император Павел повелел московскому генерал-губернатору И.П. Салтыкову составить ведомости на всех иностранцев, живших в Москве, и строго-настрого приказал, чтобы администрация обратила «…особенное и самое недреманное внимание… в надзрении за образом их жизни…». Как часто бывает, историк благодаря тиранам и диктаторам, внимательно следившим за образом жизни своих подданных, имеет драгоценные свидетельства о многих из них. В ведомости, поданной в канцелярию генерал-губернатора приставами полицейских частей в 1797 г., перечислялись все иностранцы, среди которых было более ста британцев. В период обострения отношений с Англией в 1807 г., связанного с присоединением России к системе континентальной блокады, другой император — Александр I — приказал переписать всех подданных Великобритании.

В список вошли 188 человек, живших в Москве. Среди них — трое учителей английского языка, двое приказчиков, четверо «производящих торговлю», шестеро мастеров часового дела, трое «в смотрении и лечении лошадей», двое учителей музыки (в их числе знаменитый композитор Джон Фильд), трое машинистов, четырнадцать гувернанток и по одному каретному мастеру, пивовару, садовнику, а также числился некий Яков Смит — «учитель разных наук». Остальные же были членами их семей.

В XIX-XX вв. британцев было не особенно много в России. Вот цифры, извлеченные из донесений британских дипломатических агентов, и опубликованные результаты переписей: в 1851 г. их насчитывалось 2588 человек (из которых в Петербурге жили 2394, по другим данным 2783); в 1861 г. в Москве проживало 610, а в Петербурге 1198 человек; в 1881 г. — 5007 человек (в Москве 660, в Петербурге 1711, в Крыму и Одессе 785); в 1901 г. — 5235 человек (в Москве — 650, в Петербурге — 1850, в Одессе — 513); в феврале 1918 г. в Москве — 690, в Петербурге — 1074; в июле-августе 1918 г. в Москве было 746 британцев.

Среди членов британской колонии было много тех, кто приезжал на короткое время, — агенты различных фирм, корреспонденты газет, учителя, гувернантки, но некоторые из них надолго связывали свою жизнь с Россией, которая становилась их новой родиной. Наиболее многочисленными представителями Британских островов в России были гувернантки (в меньшей мере гувернеры).

Джордж Каррингтон, описавший в 1874 г. свои впечатления от поездки в Россию, отмечал, что английские гувернантки пользуются большим успехом в России и их труд хорошо вознаграждается. Он даже сказал, что по-английски говорят многие русские, так что ему не было необходимости говорить по-французски. В воспоминаниях отпрыска аристократического семейства графа Михаила Дмитриевича Бутурлина неоднократно подчеркивалось, что английские гувернантки обязательно нанимались для детей — они, как он выразился, были «необходимы, как масло каше». Бабушка М.Ю. Лермонтова, ревностно следившая за образованием внука, специально пригласила к нему англичанина Ф. Винсона и очень им дорожила, положив ему большое жалованье и поселив с семьей в отдельном флигеле.

Встречались среди англичан и промышленники. Вероятно, самым старым предприятием, которым владели англичане, была находившаяся недалеко от Москвы (примерно в 100 км к северу от нее) в селе Вербилки фарфоровая фабрика Гарднера, имевшая большое значение для развития производства русского фарфора. Фрэнсис Гарднер приехал в Россию в 1746 г. и сначала обосновался в Петербурге, где с его именем связано появление в России знаменитого Английского клуба. В Москве Гарднеры жили в Немецкой слободе, на главной ее улице, а их «лавка с фарфором» находилась у Варварских ворот.

В Москве первой половины XIX в. не было крупных предприятий, принадлежавших англичанам, но их оборудование и технология играли большую роль в отечественной промышленности, особенно текстильной. Русские текстильные фабрики были полностью переоснащены английским оборудованием. Журнал «Вестник промышленности» писал, что целые заводы Манчестера и Ньюкастла почти исключительно работали на русский рынок, и неудивительно, что на текстильные предприятия Москвы и Подмосковья приглашались английские инженеры и техники.

Образование более или менее сложившейся британской колонии может быть датировано второй половиной XIX в., что связано с появлением в Москве промышленных предприятий, принадлежавших полностью или частично британцам. Если не самым большим из них, то, может быть, самым типичным был завод Р. Смита.

Молодой шотландец приехал в Россию в 1847 г., вероятно, не предполагая, что не только вся его жизнь, но и жизнь его семьи будет связана с Россией. Смита пригласили для работы и обучения русских рабочих железнодорожному строительству. Крымская война с соединенными силами Турции, Франции и Великобритании никак не отразилась на его положении, как, впрочем, и на положении других англичан, живших в Российской империи. Рассказывали, что московская полиция запретила богослужения в англиканской церкви на том основании, что там прихожане молились за победу королевы Виктории «над всеми ее врагами». Тогда священник обратился прямо к императору Николаю I и в ответ получил разрешение молиться за кого ему будет угодно.

Вскоре после окончания Крымской войны Р. Смит начинает собственное дело. В Москве — торговом и деловом центре страны — он основывает завод по производству паровых котлов, столь необходимых для многочисленных фабрик и заводов. Завод выстроили у большого пруда за Трехгорной заставой Камер-Коллежского вала на участке, приобретенном у Даниловской сахарорафинадной фабрики. Он был неплохо оснащен технически и мог выполнять сложные заказы. Открытый в 1856 г. завод вскоре стал одним из основных производителей котельного оборудования на русском рынке.

Крупным предприятием был механический и чугунолитейный завод Вартце и Мак-Гилла, основанный в 1866 г. (Малая Красносельская, 27). Здесь производились подъемные машины, чугунные отливки, части машин, трансмиссии. Согласно сведениям 1916 г. на заводе работало более 330 человек. Мак-Гиллы жили в своем деревянном доме на Спиридоновке (на месте современного дома № 15). Они были известны в Москве своей широкой благотворительностью — Роман Мак-Гилл пожертвовал 20 тыс. руб. в пользу раненых в русско-турецкой войне, его вдова построила дом в Лефортове для благотворительного общества (Солдатская улица, 6).

Из промышленных предприятий Москвы, с которыми были связаны британцы, необходимо упомянуть также завод по производству станков и трансмиссий, принадлежавший торговому дому «В.Я. Гоппер и К°». Он был основан в 1847 г. Василием Яковлевичем Гоппером и Францем Францевичем Риглеем. Поддерживая просьбу предпринимателей о ссуде, председатель Московского отделения Мануфактурного совета писал тогда о «…необходимости учреждения в Москве, как центре отечественной мануфактурной промышленности, механического заведения, на коем можно было бы приготовлять большую часть машин, выписываемых теперь из чужих краев, и вместе с тем починять уже находящиеся на фабриках английские и другие иностранные машины…».

Предприниматели приобрели участок в Серпуховской части и в 1848 г. открыли производство. В следующем году на заводе работало 352 рабочих (в их числе двое иностранцев-мастеров), выработавших продукцию на 32 250 руб. Здесь выпускали паровые машины мощностью 4-10 лошадиных сил, в которых остро нуждалась текстильная промышленность. Завод процветал и стал одним из самых больших машиностроительных предприятий в Москве — паровые машины, построенные на заводе, были крупнейшими в России.

Из машиностроительных предприятий можно упомянуть также завод земледельческих машин Ивана Христофоровича Вильсона, находившийся в собственном доме в Якиманской части и существовавший с 1806 г. Это было небольшое предприятие, насчитывавшее в 1856 г. 34 рабочих. Стоимость его продукции составляла тогда 13 240 руб. серебром, а в 1872 — здесь работало 55 рабочих, выпустивших продукции на 59 тыс. руб. В следующем году Вильсон попросил разрешения поставить на фабрике паровую машину.

Еще одна фабрика работала у Немецкой слободы — на Вознесенской улице находился филиал Невского стеаринового завода, директором-распорядителем которого был Карл Иванович Гибсон. Компания была основана в 1851 г. в Петербурге, а в конце 1860-х гг. приобрела завод в Москве, существенно расширив его. Здесь выпускали пальмовые и стеариновые свечи, олеин и глицерин.

Были в Москве и мелкие механические мастерские, например, такие, как основанное в 1831 г. заведение московского купца Ивана Васильевича Джаксона с 18 рабочими, на котором вырабатывались свинцовые и медные трубы, медные краны, гидравлические прессы на 20 тыс. руб. серебром в год; или же «английская ковальня» C.Р. Вортледжа на Палихе, в которой, по сведениям 1916 г., 17 рабочих ковали подковы.

Значительные успехи имели британцы и в торговом деле. На всю Москву славился магазин «Мюр и Мерилиз», основанный Эндрю Мюром и Арчибальдом Мерилизом. Фирма существовала с 1842 г., но в Москве ее магазин открылся значительно позже — 10 сентября 1885 г. в доме на углу Петровки и Театральной площади, переделанном молодым тогда архитектором Романом Клейном. Это здание полностью сгорело в 1900 г. и на его месте тот же Клейн, ставший к тому времени одним из самых известных архитекторов Москвы, выстроил новое большое здание с использованием в оформлении готических деталей. «Мюр и Мерилиз» по торговым оборотам был вторым в России (после магазина Петербургского гвардейского общества) и славился тем, что высылал в любое место огромной страны проданный товар стоимостью не менее 50 руб. Компания основала и мебельную фабрику, для которой Р.И. Клейн выстроил производственные здания в Охотничьем переулке.

Другой известный английский магазин находился на Кузнецком мосту, на улице, ставшей с конца XVIII в. средоточием шикарных торговых заведений, принадлежавших в основном французам. Этим магазином, под названием «Le Magazin Anglais», расположившимся в доме Третьякова (Кузнецкий мост, 9), владела английская семья Шанкс. Основателем дела был Джеймс-Стюарт Шанкс, записавшийся в московское купечество в 1867 г. Он жил в собственном доме (Покровка, 37) в небольшом деревянном здании, выстроенном после пожара 1812 г.

Общественным центром британской колонии в Москве была англиканская церковь. До постройки собственной, англичане пользовались реформатской церковью в Немецкой слободе, где многие из них и жили. После того, как церковь сгорела в пожаре 1812 г., англичане наняли на Тверской «приличный дом госпожи егермейстерши и княгини Анны Александровны Голицыной». Это был большой барский особняк второй половины XVIII в., выходивший на Тверскую красивым классическим портиком, стоявший примерно на месте современного дома № 15 на углу Малого Гнездниковского переулка.

Англиканская церковь заняла небольшую часть дома, и вскоре в газете «Московские ведомости» появилось такое объявление: «Богослужение, по существующему обряду Английской церкви, будет отправляемо в первый раз в будущее Воскресенье 8 ноября в 11 часов утра и совершаемо каждое Воскресение в означенное время на Тверской в Доме княгини Прозоровской». Церковь продолжала существовать в доме на Тверской еще несколько лет, пока члены британской колонии не решили все-таки обосноваться на собственном участке.

В 1829 г. был приобретен дом в Большом Чернышевском переулке (Вознесенский пер.) у наследников гвардии прапорщика П.А. Наумова. После переоборудования в нем открылась, как она официально называлась, британская (англиканская) часовня. Она продолжала действовать до конца 1870-х гг., когда стало ясно, что церковь не вмещает прихожан — московская британская колония разрослась.

Возник вопрос о строительстве новой церкви: в августе 1878 г., в письме, отправленном из Москвы в Русскую компанию в Лондон, сообщалось о бедственном положении церкви и говорилось, что нельзя откладывать перестройку здания. Тогда же начал обсуждаться вопрос о новом строительстве. Было решено собирать пожертвования, а проект заказать английскому архитектору. Выбор пал на Ричарда Нилла Фримена, который много проектировал и строил в Англии здания школ, библиотек, музеев, особняков, церквей. В Москву Фримен прислал проект типично английской церкви в стиле викторианской готики.

На общем собрании единогласно одобрили присланный проект, и строительство, которым руководил архитектор Б.В. Фрейденберг, началось. Здание церкви было готово в 1884 г. Первая служба прошла 2 сентября, а официальная церемония освящения была произведена 13 января 1885 г. прибывшим из Лондона епископом Титкомбом. Церковь освятили во имя святого апостола Андрея, покровителя Шотландии, что не удивительно, ибо наиболее уважаемые и состоятельные члены британской колонии были шотландцами. В том же году в церкви установили орган — здание славилось своей акустикой.

При строительстве в левой части церковного двора по проекту архитектора Б.В. Фрейденберга поставили двухэтажное здание, предназначенное для настоятеля церкви. На боковой стене под лепными изображениями св. Георгия и геральдических символов Англии, Шотландии и Ирландии — розы, чертополоха и клевера — можно разобрать следующую надпись: «Built for St. Andrew’s church in memory of Robert McGill by his widow AD 1894» («Построено для церкви св. Андрея в память Роберта Мак-Гилла его вдовой в 1894 г. от Рождества Христова»).

Московская англиканская церковь служила не только местом молений и отправлений религиозных служб, но и своеобразным клубом, центром всей колонии. В церковном здании находились библиотека, комната для собраний, помещение для архива. Наверху башни устроили бронированную комнату-сейф, в которой члены колонии хранили ценности, пропавшие впоследствии во время октябрьского переворота. Настоятель церкви сообщал в Лондон, что его посетили представители новых властей и увезли 126 ящиков и 193 тыс. руб. Сам же настоятель несколько раз побывал в тюрьме, но спасся и смог уехать в Великобританию.

Первая мировая война непосредственным образом отразилась на московской британской колонии — более 85 ее членов служили в действующей армии. В Москве члены колонии устроили британский госпиталь, в котором лечилось более 1300 русских раненых, и где приготовили более 800 тыс. бесплатных обедов для беженцев.

Церковь еще действовала некоторое время после октябрьского переворота — последняя запись в ее документах датирована 1920 г.: тогда, 11 апреля, происходило бракосочетание некоего Фрэнка Альберта Уэйла и Елены Балаковой. Потом церковь закрыли и только недавно — 14 июля 1991 г. — в ней опять состоялась служба.

В Спиридоньевском переулке, 9 находилось одно из популярных мест членов британской колонии — так называемый «Дом святого Андрея», предназначенный для гувернанток, не имевших постоянного места жительства. Средства на его постройку пожертвовала Джейн, или, как ее называли в Москве, Евгения Ивановна Мак-Гилл. Автором проекта стал известный тогда архитектор, вошедший в моду после постройки гостиницы «Метрополь» и нескольких богатых особняков, Уильям Уолкот (или Вильям Валькот), который по отцу был англичанином. Над аркой входа помешены резные изображения гербов частей, составляющих Соединенное Королевство Великобритании: три льва — Англии, лев, поднявшийся на задние лапы, — Шотландии, арфа — Ирландии и дракон — Уэльса.

После революции здесь находилось студенческое общежитие Московского университета, а потом дом заняли под гостиницу Московского комитета коммунистической партии. Совсем недавно бывшая гостиница перешла в разряд обычных, но под экзотическим названием «Марко Поло». После революции единственным официальным представителем Великобритании в Советской России был консул Роберт Локкарт, имя которого стало известно в связи с тем, что большевики обвинили его в заговоре. Он был арестован в своей квартире в Хлебном переулке. Его препроводили в тюрьму, но потом выслали за границу.

После национализации промышленных и торговых предприятий многие британцы остались не у дел. Для большинства из них со всей остротой встал вопрос о необходимости покинуть Россию. Принять такое решение было нелегко — здесь они родились и выросли, здесь оставались родительские могилы, но иного выбора не было. Исход со второй родины произошел в 1918-1920 гг.

В «Русском архиве» университета города Лидс в Великобритании трудами его куратора господина Ричарда Дэвиса собрана большая коллекция материалов, раскрывающих историю исхода англичан из России. Там же находятся и материалы о жизни и судьбе тех немногих британцев, которые остались жить в Советском Союзе.

Отношения между двумя державами восстановились в 1924 г. — в Москве было открыто британское торговое представительство. Здание его находилось на Поварской улице, 46 в особняке, построенном в 1910 г. по проекту архитектора А.Н. Зелигсона для банкира Якова Шлосберга.

С февраля 1931 г. посольство Великобритании обосновалось в бывшем особняке Харитоненко на Софийской набережной, который до того использовался Наркоминделом как «гостевой дом». Дом этот был выстроен в 1891-1893 гг. архитектором В.Г. Залесским, а великолепные интерьеры его проектировал Ф.О. Шехтель. В настоящее время в этом здании находится резиденция посла Великобритании.

В советское время в Москве находилось немного британцев, особенно уменьшилось их число в конце 1920-х — 1930-е гг., а во время холодной войны их были единицы. По очень приблизительным подсчетам в 1927 г. в Москве проживало 96 человек, Ленинграде — 115; в 1946 г. в Москве — 10 человек, Ленинграде — 4 (не считая журналистов и персонала посольства).

С распадом Советского Союза контакты с Великобританией участились и приобрели широкий и регулярный характер. В 1994 г. с первым в истории официальным визитом Россию посетила королева Елизавета II. Она и ее супруг герцог Эдинбургский открыли музей «Старый Английский двор» в Москве на Варварке. Тогда же в Москве и Петербурге прошли несколько выставок и театральных постановок, выступил знаменитый Вестминстерский хор, основанный в 1540 г. Советую прочитать статью «Дипломатические особняки Москвы».

В Москве находится центральный офис Британского Совета, полугосударственной организации, финансируемой как правительством, так и частными лицами. Она призвана содействовать лучшему пониманию политики Великобритании, знакомству с ее культурой, изучению английского языка в мире. Посольство Великобритании, для которого в 2000 г. было построено новое здание на Смоленской площади (официальное открытие его состоялось 7 мая 2000 г.), является центром, в котором сосредотачивается разнообразная работа по установлению тесных государственных, торговых и культурных связей с Россией.

Из книги «Москва гостеприимная: Люди, памятники и традиции многонациональной Москвы» под ред. В.Ф. Козлова, «Москвоведение», 2014, с. 225 – 234. (Статья С.К. Романюк «Британцы в Москве»).