Кто Царь-колокол подымет?
Кто Царь-пушку повернет?

Федор Глинка

Есть несколько олицетворений Москвы, таких как, скажем, бронзовая четверка несущихся коней и правящий ею Аполлон — знаменитая квадрига, украшающая Большой театр, или появившаяся в наши дни Останкинская башня. Но пожалуй, даже более известны такие столичные долгожители, как Царь-колокол и Царь-пушка.

Кремлевские ветераны не только свидетели многосотлетних событий на Кремлёвском холме. У них богатая родословная, с ними связаны имена государственных деятелей, умельцев, воинов и дипломатов.

Царь-пушка водружена на лафет, украшенный львиной головой. Рядом — чугунные ядра неимоверной тяжести. Среди тех, кто приходит в Кремль, часто разгораются споры: сколько силачей нужно, чтобы поднять ядро? Им, конечно, невдомек, что ядра — дело позднее: ведь для пушки предполагалась картечь. Если перевести на современную меру, каждое ядро тянет тонну-другую.

Почему короткоствольное (мортира) орудие прозвали Царь-пушкой? Есть разные истолкования. В народной речи, в разговоре необыкновенное, заметно выделяющееся — величиной, весом, значением — принято именовать так: царь-рыба, царь-дерево, царь-девица и т. д. Неудивительно, что и крупнейшее артиллерийское чудо Древней Руси именовали Царь-пушкой. Историки иногда доказывают, что прозвание пушка получила-де потому, что на ней, на правой стороне дульной части, изображен царь Федор Иванович, едущий на коне. Одно не исключает другое.

Царь-пушка

На орудии имеется надпись, гласящая: «Делал пушку пушечной литец Ондрий Чохов…» Случилось это в 1586 году. Таким образом, свыше четырех столетий живет она на свете. Андрей Чохов был знаменитым мастером, вызванным в Москву из Мурома-на-Оке. Кстати говоря, высказывается предположение, что пушкарного дела мастеровые Чоховы — далекие предки-родичи Чеховых, давших миру автора «Степи» и «Чайки».

Долгое время считали, что Царь-пушка — своего рода обманка-декорация, отлитая для устрашения. Подробное изучение показало, что орудие предназначалось для стрельбы. Стояла Царь-пушка не в Кремле, а в Китай-городе, хотя утверждают, что из орудия не было сделано ни одного выстрела. Мнение не новое, ибо с давних пор бытует мнение, что она — пушка — «в дело негодна». Ныне пушка покоится на новом станке, и ядра, лежащие возле нее, — декоративные, отлили их в XIX веке.

Андрей Чохов мастер был отменный. Крепость и раньше видела богатырские орудия, но никогда еще на холме не стояла пушка весом 2400 пудов — около сорока тонн, — длиною почти пять с половиной метров, а диаметр дула, то есть калибр, составлял чуть ли не метр… По своему устройству она — мортира, предназначенная для стрельбы каменной картечью.

Немногие знают, что у Царь-пушки есть младший брат — пушка «Царь Ахиллес», отлитая также Андреем Чоховым. «Ахиллес» в настоящее время находится в артиллерийском музее города на Неве. Отливал ее Андрей Чохов со своими учениками также на Московском пушечном дворе, позднее, чем Царь-пушку, которой «Ахиллес» немного уступает по размеру и весу.

Царь-пушка — знаменитейшее, но не единственное древнее орудие холма над Москвой-рекой. И поныне стоят на Троицкой площади медные «боги войны». Их ревностно почитали в старину, давая им причудливые наименования. Есть отлитые Андреем Чоховым «Троил» и «Аспид». Троил — Троянский царь, Аспид — крылатый змей с двумя хоботами и клювом. Есть «Единорог», отлитый в семнадцатом веке и украшенный затейливыми медными травами…

Мирно дремлют пушки возле Арсенала, давным-давно никто не палил из них, орудийное молчание красноречиво. И можно воздать хвалу неутомимому Чохову, что шестьдесят лет трудился на Пушечном дворе: чоховские пушки были долговечными, некоторые из них участвовали в Северной войне, а Петр I распорядился орудия великого литейщика — мудрая предусмотрительность — хранить вечно, в назидание потомкам. Все же некоторые чоховские пушки разбрелись по свету. Стоят они и возле сурового замка под Стокгольмом со времен давней Ливонской войны.

Царь-колокол

По соседству с Иваном Великим, на Ивановской площади, на пьедестале стоит Царь-колокол. Он не менее знаменит, чем Царь-пушка. Глядя на него, вспоминают самые прославленные «била» Древней Руси: вечевой колокол Господина Великого Новгорода, Большой Сысой — творение XVII века — на звоннице Ростова Великого, угличский колокол-бунтарь, отправленный Борисом Годуновым в ссылку, колокол Ивана Великого, первым начинавший трезвон в праздничные дни всей Москвы, про которую говорили: «Звонят сорок сороков», то есть много, несчетное количество.

Отливал Царь-колокол Иван Моторин, знаменитый московский литейщик, с сыном Михаилом в 1733-1735 годах. В отливку пошел металл «дедовский» и «отцовский», и колокол — такого нигде еще не бывало — весил двести тонн, свыше 12 тысяч пудов. В мире нет колокола, который превосходил бы Царь-колокол по весу. Самые знаменитые колокола Японии и Китая — не более трех тысяч пудов, европейские — не более тысячи.

Отлитый колокол-гигант находился в яме, на строительных лесах, напоминая быка, готового издать рев. В 1737 г. приключился пожар, объявший Кремлевский холм. Пылающие головни летели в Москву-реку. В этой огненной суматохе была сделана попытка спасти музыкального титана. Воду лили усердно, раскаленный металл треснул, и выпал кусок двухметровой высоты. Даже этот осколок вытащить из ямы нелегко — как-никак одиннадцать с половиной тонн весом. Лежал Царь-колокол с отколовшейся частью в земле без малого сто лет.

В 1836 году его подъем поручили архитектору Августу Монферрану, строившему в Петербурге Исаакиевский собор и основательно наторевшему в переносе тягчайших гранитных и мраморных глыб. Долго велись подготовительные работы. Когда подняли (на это потребовалось 42 минуты 33 секунды) толстостенный колпак, то все увидели, что его поверхность украшена поясами рельефов, изображениями в рост Алексея Михайловича и Анны Иоанновны и надписями.

Безмерно было восхищение современников колокольщиками и пушечниками Моториными — Иваном и его сыном Михаилом. Недаром их имена отливались на певучей бронзе. Отец и сын принадлежали к числу хитрецов, как тогда говорили, что и в немцах (то есть у иностранцев) не отыщешь. Десятки пушек отлили Моторины, а их колокола звонили не только в Москве, но и в Петербурге, Киеве, Старой Руссе…

Не так давно двухсоттонного великана «прослушивали» и лечили. Сняли краску, позолотили венчающую часть, отчистили певучую бронзу, которой был возвращен естественный цвет. Впервые мы увидели колокол таким, каким он был при Моториных — серебристо-серым, и только зеленоватый налет говорит о прошедших годах. В газетном отчете говорилось: «После расчистки стало особенно очевидно, что изображения на колоколе довольно искусны, орнаменты изящны». Комната, в которой работали ученые и мастера, помещалась под колоколом — целая мастерская!

Колокола — грандиозный оркестр под открытым небом, концерт для всех. Древняя Русь складывала песни, поговорки, изречения о колокольном звоне. Стозвучные голоса колоколен встречали воинов из походов и провожали их в дальний путь. На звон колокола шли в ночи путники и возвращавшиеся с охоты. Искусство звонаря ценилось необыкновенно высоко. В наши дни оно основательно забыто, и есть прямая опасность исчезновения знатоков старейшего вида народной музыки. И Царь-пушка и Царь-колокол напоминают нам об умельцах, чьи золотые руки вызывают восхищение.

По материалам книги Е. Осетров «Моё открытие Москвы», М., ОЛМА Медиа Групп, 2009, с. 78 — 85.