То, что глава государства Сталин не сразу обратился к народу в связи с началом войны, вызывает недоумение и истолковывается сейчас по-разному. Неоднократно высказывались мнения о том, что в первые дни войны Сталин «растерялся». Тем не менее, в своих воспоминаниях Молотов иначе объяснял его позицию: «Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход.

Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек — это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах».

Сталин обратился к народу 3 июля 1941 года с посланием действительно взвешенным, продуманным и призванным многое объяснить советским людям. «Товарищи! Граждане! — начал он свою речь. И вдруг прозвучало совсем неофициальное, христианское обращение: «Братья и сестры». — Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

«…И только 3 июля Сталин заговорил и заговорил так, как он никогда не говорил до тех пор, заговорил словами: «Братья и сестры…» В этой речи я лично чувствовал присутствие глубокого человеческого потрясения у человека, произносившего ее», — вспоминал И. Исаков, Адмирал флота Советского Союза. (Симонов К.М. «Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине»).

В своем обращении Сталин подчеркивал, что войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной, что это война всего советского народа против немецко-фашистских войск. «Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма». Впервые война СССР с фашистскими захватчиками была названа Отечественной. И не только верующие, церковные люди, пострадавшие от репрессий, смогли в эти дни — в первые дни войны — возвыситься над своим личным горем и справедливыми обидами.

До войны ходили слухи, что Гитлер готовится напасть на Советский Союз, но эти разговоры строго пресекались. Пресекались соответствующими органами… Вам ясно, какие это органы? НКВД… Чекисты… Если люди шептались, то дома, на кухне, а в коммуналках — только в своей комнате, за закрытыми дверями или в ванной, открыв перед этим кран с водой.

Удивительное дело, но не только Сталину оказалось недостаточно выхолощенной советской лексики. Нельзя было не только победить, но и выжить, не опираясь на бесценное наследие, доставшееся народу от той, царской России. Оттуда пришло не только именование войны как Отечественной, но и как священной — в новой песне, ставшей гимном народа во время Великой Отечественной войны. Хотя еще ни одну войну в России не называли Священной, но это отношение к защите Родины как к чему-то сакральному явно было родом из тех времен, когда в бой за родную землю шли с молитвой и с именем Господа на устах.

Митрополит Питирим (Нечаев) вспоминал: «Сразу появился замечательный гимн: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой» — мы до сих пор его поем. Как у Гоголя, последние строки повести «Тарас Бульба»: «Нет такой силы, которая одолела бы русскую силу». Или у Толстого, при всем моем критическом отношении к нему, верно сказано: «Побеждает дух армии». Именно такой настрой был тогда (Александрова Т.Л., Суздальцева Т.В. «Русь уходящая: рассказы митрополита Питирима»). Музыку к знаменитой песне написал А. Александров, автором слов был поэт В. Лебедев-Кумач. Впервые песню «Священная война» исполнила одна из групп ансамбля красноармейской песни и пляски СССР под руководством дирижера и композитора А. Александрова.

Интересно, что замечательный советский композитор Александров еще до революции пел в хоре Казанского собора Санкт-Петербурга, потом был учеником Придворной певческой капеллы. Всю свою насыщенную творческую жизнь музыкант много учился и сам преподавал, организовал музыкальную школу, был хормейстером, дирижером… И в то же время значится в биографии Александрова и то, что он был последним регентом в Храме Христа Спасителя — с 1918 по 1922 год, написал поэму для хора, оркестра, органа и солистов «Христос воскресе», гимн «Хвалите имя Господне».

«Александров — человек, который соединил два времени. Он был регентом при царском режиме и выдающимся дирижером при советском. Из обычной семьи — его родители были церковными служителями в селе Плахино под Рязанью, — рассказывал журналисту праправнук композитора, О. Александров, тенор знаменитого Ансамбля песни и пляски имени Александрова. — Александр Васильевич был очень верующим человеком. Он вообще, можно сказать, всю жизнь служил при церкви. В 1905 году в Твери по конкурсу стал регентом архиерейского хора, потом служил в Казанском храме. Им написано столько церковной музыки! Наш ансамбль сейчас исполняет отдельной программой духовную музыку, написанную Александровым, — ту, которая, слава Богу, дошла до нас: ведь после революции большая часть партитур его духовных произведений сгорела» (А. Дубкова. «Гимн СССР написал верующий»).

Сам композитор в своей неопубликованной статье «Как вошла в мою жизнь композитора Отечественная война» так рассказывал о создании песни «Священная война»: «Внезапное нападение вероломного врага на нашу Советскую Родину вызвало во мне, как и во всех советских людях, чувство возмущения, гнева и мести. Я никогда не был военным человеком, но у меня все-таки оказалось могучее оружие в руках, это — песня. Песня, которая так же может разить врага, как и любое оружие… И потому с первых же дней я принялся со святым, искренним чувством за создание собственного оружия, которым я лучше всего владею, — песни.

К первому июля 1941 года я сочинил свои первые песни «Священная война» на слова Лебедева-Кумача, «В поход! В поход!» на слова Прокофьева. А затем, через несколько дней — «Вставай, разгневанный народ!» и «За великую землю Советскую». Из них «Священная война» вошла в быт армии и всего народа как гимн мести и проклятия гитлеризму.

Не могу обойти молчанием такие факты: когда пластинку с этой песней принимал художественный совет на студии грамзаписи, то профессор Гольденвейзер А.Б., я сам и другие заплакали. Когда я с группой Краснознаменного ансамбля выступал на вокзалах и в других местах перед бойцами, идущими непосредственно на фронт, то эту песню всегда слушали стоя, с каким-то особым порывом, святым настроением. И не только бойцы, но и мы — исполнители — нередко плакали. Таково было тогда воздействие этой песни на сердца людей, и она доносилась нашим радио во все концы Советского Союза и фронта…»

Интересно, что когда началась война, премьер-министр Великобритании У. Черчилль говорил: «Прошлое, с его преступлениями, безумствами и трагедиями, отступает. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен. Я вижу их охраняющими свои дома; их матери и жены молятся — о да, потому что в такое время все молятся о сохранении своих любимых, о возвращении кормильца, покровителя и защитника». (Выступление У. Черчилля по радио 22 июня 1941 года. Частично цит. по Кульков Е.Н., Мягков М.Ю., Ржешевский О.А. «Война 1941-1945»).

Симпатии к России усилились после победы Красной армии под Сталинградом зимой 1942-1943 годов. В годы войны авторитет СССР, несшего основную тяжесть в мировой войне, неизмеримо вырос. Сочувствие к сражающемуся народу изменило в глазах мировой общественности и образ советского государства в целом. Так сочетание внутренних и внешних факторов предопределило политику советского правительства в государственно-церковных отношениях.

Во время Великой Отечественной войны положение Церкви в СССР изменилось. Собственно, религиозные гонения начали стихать еще в 1939 году, в военные же годы верующим были сделаны некоторые послабления — открытие храмов, возвращение из ссылок и лагерей священников, восстановление архиепископских кафедр. Хотя в самом начале войны, в июле-августе 1941 года, еще нередки были аресты священнослужителей, но с осени они почти прекратились. Более того, были освобождены десятки клириков Московской Патриархии.

Изменение отношения советской власти к Церкви ярко демонстрирует судьба Союза воинствующих безбожников, который, по сути, разогнали, а в его типографии была затем напечатана книга «Правда о религии в России». Сам же глава Союза воинствующих безбожников Емельян Ярославский по поручению Сталина вынужден был написать статью «Почему религиозные люди против Гитлера», призванную одобрить патриотическую позицию Церкви в первую очередь в глазах зарубежного читателя.

Во время войны был прекращен выпуск антирелигиозных изданий, журнал «Под знаменем марксизма» начал печатать статьи о выдающихся русских исторических деятелях, великом русском народе, героизме советских солдат. Центральные газеты «Правда» и «Известия» с первых же месяцев войны начали публиковать телеграммы представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны, информацию о работе Православной Церкви, а затем — и биографии патриархов Сергия и Алексия.

В феврале 1942 года уже самой Русской Церкви разрешили возобновить издательскую деятельность, хотя во главу угла власть ставила все-таки пропагандистские цели, и иерархи вынуждены были считаться с этим. Поэтому выпуск книги «Правда о религии в России» санкционировался специальным постановлением ЦК ВКП(б) и за его выполнение был ответственен народный комиссар внутренних дел Л. Берия. Предисловие к книге написал Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий, подготовлена она была в кратчайшие сроки и была издана тиражом 50 000 экземпляров на нескольких языках.

В 1943 году с разрешения властей было возобновлено издание «Журнала Московской Патриархии», закрытого в 1935-м, на страницах каждого его номера можно было прочесть отклики на военные события. Журнал печатал рассказы очевидцев о зверствах фашистов, о разорении ими храмов, монастырей и уничтожении бесценных памятников культуры, статьи о подвигах священников, материалы историко-патриотического характера. За все время войны журнал выходил ежемесячно тиражом в шесть тысяч экземпляров, и каждый выпуск содержал патриотические послания главы Церкви и ее иерархов к русскому народу.

В июле 1943 года работники НКГБ, курировавшие церковные вопросы, вступили в переговоры с митрополитом Николаем (Ярушевичем) и управляющим делами Московской Патриархии протоиереем Николаем Колчицким. Личная встреча главы государства с местоблюстителем Патриаршего Престола — митрополитом Сергием (Страгородским), митрополитом Алексием (Симанским) и митрополитом Николаем (Ярушевичем) состоялась вечером 4 сентября 1943 года в Кремле. Владыка Сергий был срочно возвращен из Ульяновска (где он был в эвакуации) в Москву, а Владыка Алексий доставлен из блокадного Ленинграда.

«Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода, — писала газета «Известия» от 5 сентября 1943 года. — Глава правительства товарищ И.В. Сталин сочувственно отнесся к этим предположениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий».

В той же газете 9 сентября 1943 года было опубликовано известие о состоявшемся Соборе: «8 сентября в Москве состоялся Собор епископов Православной Церкви, созванный для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода. Собор епископов единодушно избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Через некоторое время митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приняты были приняты в Кремле т. Сталиным.

По материалам книги В. Зоберн «Бог и Победа: Верующие в Великих войнах за Россию», М., «Эксмо», с. 91 — 140.