…Здесь, на Синявинских высотах, всякий раз кажется, что война была как будто вчера. Тут все копано-перекопано уже по несколько раз, а земля все равно продолжает хранить в себе трагическую память. Весной, пока еще не поднялась высокая трава, здесь все особенно напоминает о войне. Следы окопов, траншей, воронок.

«Чертовы высоты», «проклятые болота» — какими только эпитетами не награждали тогда, в дни войны, солдаты и военачальники эти гиблые места. В этих краях пытались прорвать блокаду в 1942-м, здесь, на замерзших болотах, оставшихся от довоенных торфоразработок, сумели пробить вражеское кольцо в январе 1943-го. Но и после прорыва блокады в январе 1943 года Синявинские болота остались ареной страшных боев.

Летом 1943 года началась очередная боевая операция, но и тогда ни Синявинская гряда, ни Мустоловские и Келколовские высоты, ни Мгинский железнодорожный узел не были взяты нашими войсками. Бои шли на одном и том же месте — среди торфяных топей, вокруг высот, занятых немцами. Батальоны и полки одних дивизий заменялись другими по несколько раз, ходили в атаки, отражали контратаки, и практически снова на одном и том же месте…

«Скорбящий матрос» — самый крупный памятник во всей «неформальной» мемориальной зоне на рубежах Волховского фронта, фото 2012 г.

Тогда здесь творился настоящий ад. Теперь эти места имеют совершенно мирный вид, и добраться сюда от Петербурга можно за считанные полчаса. Сначала по накатанной трассе Мурманского шоссе, возле диорамы — поворот на Кировск, затем небольшой отрезок по шоссе, ведущему на Мгу. Вот и указатель — «Синявинские высоты». Дорога уходит в поле…

«Фактически здесь было всего две высоты, известные под номерами «43,3» и «57,2» — рассказывает Максим Чичварин, командир поискового отряда «Меридиан». — На первой из них находится теперь птицефабрика, на другой — мемориал «Синявинские высоты». С фабрикой — интересная история. Она открылась года два назад, а до этого, согласно закону, они обеспечили проведение поисковых работ на месте будущего строительства. Три года там работал поисковый отряд «Уголек», и каждый сезон по полторы-две тысячи бойцов поднимали с этой высоты».

Поисковики на Синявинских высотах, фото 2012 г.

Бои шли страшные. Нашим бойцам приходилось здесь очень тяжело. Немцы были гораздо лучше подготовлены и в тактическом плане, и по вооружению. Здесь все перепахано войной, причем очень глубоко. Высота «43,3» несколько раз переходила из рук в руки. Когда немцы четвертый раз отбили ее, то насчитали на ней порядка восьмидесяти наших подбитых танков. «Три года отряд простоял здесь, и поднял, по моим подсчетам, от четырех до шести тысяч человек. Но сколько бы «Уголек» ни работал, всех он вынести отсюда не смог. Ведь следы войны уходит на глубину до шести метров. Когда после поисковиков сюда пришли экскаваторы и стали копать котлованы, начал твориться настоящий кошмар. Говорят, многие строители просто отказывались тут работать. Представьте: едет трактор, толкает перед собой землю, и перед ним снаряд крутится…», — говорит Максим.

«Бойцов мы находим не только в поле, но и рядом с самим мемориалом «Синявинские высоты», буквально в десятке метров от памятников, — говорит Максим Чичварин. — А что мемориал? Когда экскаватор начинает копать рядом с ним братскую могилу, метра на три, и не было еще ни одного раза, чтобы он не зацепил кости. Была даже ситуация, когда останки бойца подняли в процессе рытья братской могилы, и в ней же его и опять захоронили». На мемориале готовят уже третью линию братских могил. Места не хватает. Каждый год поисковики хоронят по пятьсот-шестьсот останков бойцов.

Руины железобетонной огневой точки. Через них, как символ жизни, проросла береза, фото 2012 г.

Здесь, на Синявинских высотах, многое понимаешь как будто изнутри давних событий. Война здесь предстает совсем не такая, как в книжках или фильмах. «Многое видишь совсем другими глазами, — говорит Максим. — При том, что немцы были вооружены в основной своей массе винтовками, у них плотность огня была в три раза выше, чем у нас. За счет того, что оружие у них было лучше, им было удобнее пользоваться. Я говорю так не с целью хулы нашего оружия, а чтобы показать, какой героизм приходилось проявлять, чтобы противостоять сильному и хорошо оснащенному врагу. А при обстрелах немцам помогали знаменитые «лисьи норы», перекрытые специальной алюминиевой крышкой. При близком взрыве она выдерживала ударную волну и не давала засыпать укрытие землей».

«Здесь немцев погибло с гулькин нос, а нашего народу полегло десятки тысяч, — гневно восклицает поисковик Георгий, который только вчера нашел останки бойца буквально в нескольких метрах от мемориала. — Не берегли солдат наши полководцы. А солдаты были настоящими героями»…

Железнодорожная станция Апраксин — на полпути между Питером и Волховстроем. Стоит отойти совсем немного от примет цивилизации, и время словно бы обращается вспять, в те годы, когда здесь стоял Волховский фронт. В этом наглядно убедился автор этих строк, приняв участие в походе под руководством Евгения Ильина — командира студенческого поискового отряда «Ингрия» при Санкт-Петербургском госуниверситете, руководителя Центра по изучению военной истории.

Более семидесяти лет назад, осенью 1942 года, здесь, на рубежах Волховского фронта, решалась судьба Ленинграда. Тут уже в четвертый по счету раз пытались прорвать блокаду. 2-я Ударная армия сорвала планы немецкого командования, задумавшего взять Ленинград в двойное кольцо, соединившись с финнами. Однако пробиться к Неве не удалось: в гайтоловских болотах 2-я Ударная попала в окружение. Вырваться из кольца удалось немногим. Погибшие остались лежать в лесах и болотах. Только один отряд «Ингрия» за двенадцать лет поднял здесь останки более двух тысяч бойцов и командиров Красной Армии. В «Вахте Памяти» каждый год участвуют десятки отрядов, но конца края работе не видно!

Немцам на этом участке фронта протяженностью пятнадцать километров удавалось сидеть наверху — на высотках. Наши сидели ниже — в болотах, недаром волховчане называли себя «болотными солдатами». Вся война здесь сводилась к захвату той или иной высоты, того или иного населенного пункта — Тортолово, Гайтолово, Гонтовой Липки.

В отличие от рубежей Ленинградского фронта, на которых спустя двадцать лет после Победы стал создаваться величественный «Зеленый пояс Славы», места, где сражался Волховский фронт, оказались в забвении. Постановление Ленгорисполкома от 1978 года о проекте планировки мемориальной зоны от озера Барское до Рощи «Круглая» осталось на бумаге. С этим категорически не могли смириться ветераны-фронтовики и представители общественности — именно благодаря их стараниям здесь стала складываться народная, неформальная мемориальная зона. Во второй половине 1980-х годов к работе подключились поисковые отряды.

Из года в год сюда приезжал казахстанский поисковый отряд «Мемориальная зона». Его бессменный командир Майдан Кусаинов, инженер-строитель, проектировщик, профессор Евразийского национального университета имени Льва Гумилева, впервые попал сюда, будучи аспирантом Ленинградского инженерно-строительного института (ЛИСИ). Именно здесь, на синявинских болотах, тяжелое ранение получил его отец, замполит роты 310-й стрелковой дивизии, сформированной из уроженцев Акмолинской области Казахстана. Создаваемую мемориальную зону казахстанцы назвали «Надежда» — именно тут проходили четыре (увы, неудачные!) попытки прорыва блокады, сюда с надеждой были устремлены взоры ленинградцев из осажденного города…

Студенческий поисковый отряд «Ингрия» работает здесь на «Вахтах Памяти» с 2000 года. Кроме поисковой работы, отряд занимается благоустройством памятников и обелисков на территории мемориальной зоны. «Мы сами добровольно взяли на себя эту задачу, — поясняет Евгений Ильин. — Мне по-человечески всегда бывает стыдно, когда с высоких трибун нам говорят правильные красивые слова о долге и памяти, а на деле мы видим забвение.

На работу по благоустройству, как правило, призываем добровольцев. Полтора десятка человек нам вполне хватает, чтобы пройти 15-километровую зону и привести за полторы недели все памятники и территорию вокруг них в достойный вид. Выкосили траву, покрасили обелиски. Государство этим не занимается. Если не мы, то никто больше это не сделает».

Кроме того, по мере своих сил, отряд «Ингрия», а затем и Центр военной истории предпринимают усилия, чтобы как можно больше людей прикоснулось к тем страницам истории ленинградской битвы, которые по сей день остаются в тени. «Волховскому фронту, который сыграл исключительную роль в битве за Ленинград, не повезло, — отмечает Евгений Ильин. — Даже сегодня его дела находятся в тени деяний Ленинградского фронта»…

Исходной точкой экспедиции стал памятник на месте бывшей деревни Тортолово. «Три года здесь шли бои, и этот населенный пункт, точнее то, что от него осталось, бойцы называли не иначе как «окаянное», «проклятое», «чертово» Тортолово, — пояснил Евгений Ильин. — По сути дела это была сухопутная крепость немцев. Их оборона в этом районе считалась лучшей полевой обороной вермахта на всем советско-германском фронте. Можно себе представить, что здесь происходило… В 1942 году наши взяли это «окаянное Тортолово», но удержать не сумели — немцы снова сбросили их в болото, и в конечном итоге немцы вынуждены были уйти отсюда лишь 21 января 1944 года, потому что создалась реальная угроза их окружения»…

Теперь бойцов, найденных во время «вахт памяти», с торжественными воинскими почестями захоранивают на крупных мемориалах. До середины 90-х годов поисковики производили захоронения своими силами возле тех мест, где проводили раскопки, и ставили самодельные обелиски. Таких много в здешних краях. На большинстве из них указано лишь количество неизвестных бойцов, похороненных здесь. Почему неизвестных — понятно: «смертных» медальонов при них не оказалось, а подписанные личные вещи были не у каждого.

Памятник «Скорбящий матрос» посвящен бойцам 73-й отдельной морской бригады, сформированной из добровольцев Тихоокеанского флота, Каспийской военной флотилии, а также курсантов военно-морских училищ. Бригаду перебросили сюда, в район Тортолово, в самый критический момент Синявинской операции 1942 года. Приказ во что бы ни стало прорвать кольцо окружения, в которое попала 2-я Ударная армия, моряки выполнили: они сумели пробить коридор. Потери при этом были колоссальные. «Скорбящий матрос» — самый крупный памятник во всей этой «неформальной» мемориальной зоне. Он был сооружен ветеранами в 1982-1985 года при помощи Ленинградской военно-морской базы. Рядом с монументом — братские захоронения и памятный знак «Неизвестному матросу».

Фронтовая дорога ведет нас дальше через лес. Он вырос уже после войны — от прежнего леса оставались одни обгорелые огрызки деревьев. Повсюду на нашем пути — траншеи, заплывшие воронки от снарядов и бомб, ямы от блиндажей. Кое-где видны следы работы «черных копателей». То и дело натыкаешься на саперные лопатки, противогазы — резина лучше всего сохраняется в земле, солдатские ботинки, подсумки, пустые пулеметные диски. В одной из траншей лежит большой кусок трубы. «А это ни что иное, как часть немецкого реактивного снаряда, — поясняет Евгений Ильин. — У нас были «Катюши», а у немцев шестиствольный миномет». Возле дороги — искореженные руины нашей железобетонной огневой точки, в нее в сентябре 1942 года попала немецкая бомба. Теперь через них, как символ жизни, проросла береза…

«Происходят ли в здешних лесах мистические события?» — спросил я Евгения Васильевича. «Есть места, где чувствуешь себя очень нехорошо. Кажется, что кто-то как будто бы за тобой подглядывает сзади. А вообще я здесь всегда прислушиваюсь к внутреннему голосу. Был случай на Синявинских высотах во время «Вахты Памяти»: никак не мог заснуть в палатке. День мучался, другой. Спрашиваю у ребят — отвечают, что им тоже как-то не очень спится. Говорю: «Надо посмотреть, что здесь». Взяли на щуп: оказалось, что практически под нами — санитарное захоронение, пять человек»…

Еще несколько километров по лесной дороге, и дальше путь пошел по старинному, мощенному булыжником Архангельскому тракту. Остановка — возле обелиска на месте деревни Гонтовая Липка. Ее «слизнула» война, и после войны тут ничего не было. В годы войны здесь размещался мощный опорный пункт немцев, бои здесь были упорными и ожесточенными. Наконец, последняя важная точка на нашем пути, — памятный знак «Роща Круглая».

«За это место шли жесточайшие бои, — рассказал Евгений Ильин. — Во время поисковых работ идут наслоения — 1941-й год, 1942-й, 1943-й — зима и лето. В битве за Ленинград Роща Круглая в планах двух сторон занимала исключительно важное место. В январе 1943 года на Рощу Круглую были нацелены 365 орудий и минометов. Они должны были смести с лица земли этот опорный пункт. Но немцы устояли — нашим удалось захватить только часть Рощи.

Немцы называли это место «нос Венглера», по фамилии командира 336-го пехотного полка, который лично из рук Гитлера получил рыцарский крест за то, что немцы устояли здесь во время Синявинской операции. Они называли Рощу «замком к Синявинским высотам»». Какие же у них здесь были укрепления? Главным образом — деревоземляные заборы. С двух сторон — бревна, зазор между ними в полтора-два метра засыпали землей, утрамбовывали ее, прорезали бойницы. Получались практически неприступные валы. Но удержать Рощу Круглую немцы все равно не смогли: 2 октября 1943 года им пришлось оставить ее, потому что сил держаться уже не было, и они отошли на Синявинские высоты».

По материалам книги Глезерова С.Е. «Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя», М., «Центрполиграф», 2013, с. 456-480.