Биографии великих княгинь и цариц показывают, что в кремлевских теремах жили не женщины-затворницы, погруженные только в свой узкий мирок (дети, рукоделие, отношения с мужем, домашнее хозяйство), а мудрые правительницы с широким государственным кругозором, политики, дипломаты, философы, покровительницы Церкви, литературы, искусства, зодчества.

Они вовсе не были рабынями или прислужницами своих мужей, отлученными от общественной жизни. Ни Евфросинью Суздальскую, ни Евдокию Дмитриевну (жена Дмитрия Донского), ни Софью Витовтовну,  да и Софью Палеолог, Елену Глинскую, царицу Анастасию и Ирину Годунову нельзя назвать бесправным, темным и униженным существом. Все они — яркие индивидуальности и достаточно сильные и самостоятельные личности. Их жизнь и деятельность полностью развеивают устойчивый миф о долголетнем теремном затворничестве русских женщин в допетровскую эпоху.

Архангельский собор — усыпальница московских государей, великих князей и царей. Здесь находятся одинаковые белокаменные гробницы с медными крышками. На каждой четко выбиты имя, даты рождения и смерти почившего. Ярко горят канделябры, звучит хоровое церковное пение. На стенах красочные фрески, рассказывающие о жизни тех, кто здесь похоронен. Во всем чувствуется глубокое уважение и почтение к умершим государям, заложившим основу величия и могущества России.

А вот государевы жены и дочери нашли свой удел в мрачном и сыром подвале рядом с собором. Здесь темно и тихо. Бренные останки некогда прекрасных и незаурядных женщин лежат прямо на серых и холодных камнях гробниц. Никто не приходит почтить их память, они забыты потомками. Русская средневековая история бедна яркими женскими образами. Бледными тенями проходят по страницам летописей юные княжны и умудренные жизненным опытом великокняжеские жены и матери. Но если мы заглянем в церковный календарь, то с удивлением увидим там несколько имен русских женщин святых, живших в далеких XIII и XIV веках. Причем все они носили имя Евфросиния, что по-гречески означает радость.

Одна из них Феодулия была дочерью Михаила Черниговского, женатого на дочери князя Даниила Галицкого Агафье. У них долго не было детей, поэтому появление Феодулии на свет стало подарком для родителей. Случилось это событие предположительно в начале XIII века, поскольку Феодулия умерла в 1250 году в достаточно зрелом возрасте. Её отец князь Михаил Всеволодович вместе с боярином Федором принял в Орде мученическую смерть за то, что отказался поклониться языческим богам. За верность Христу Православная Церковь провозгласила Михаила и Федора святыми мучениками.

В 1215-1217 годах Феодулия прибыла в Суздаль, покинув отчий дом. В житии подробно описано, как юная княжна встретилась с игуменьей Ризположенского монастыря. Девушка решила принять постриг. Игуменья стала убеждать княжну не губить свою молодость и вернуться в дом родителей. Ведь монашеская жизнь полна телесных тягот, ночных бдений, беспрестанных молитв, каждодневного поста. Но Феодулия заявила, что свое решение она хорошо обдумала, монашеская жизнь привлекала ее с детства… Вскоре дочь черниговского князя стала монахиней Евфросинией.

С годами молитвы, церковная служба, чтение богословских книг стали заменять княжне радости обыденной жизни. По своей образованности, искусству вести благочестивую беседу и красоте голоса она превосходила остальных монахинь. Слух о ее необыкновенных дарованиях распространился по городу Суздалю. Многие знатные боярыни с дочерьми приходили к ней выслушать поучение, вместе помолиться и насладиться ее пением. Евфросиния обладала редким для русского духовенства даром — умела говорить проповеди.

Она прославилась и стала почитаться как святая еще при жизни. И дело здесь не в заслугах перед Церковью, а в личных достоинствах и талантах: исключительной набожности, аскетическом образе жизни, глубоких познаниях, умении ярко и образно говорить и наставлять заблудшие души на путь истины, чудесно петь. Со временем она научилась врачевать и даже предсказывать будущее. Евфросиния Суздальская — женщина-философ, проповедница, наставница, пророк и целитель. Именно она ободряла многих русских людей в тяжкую годину татаро-монгольского нашествия и убеждала их не склонять голову перед врагом и не предавать свою веру.

Однажды в полудреме ей привиделась жуткая картина: полчища яростных и диких кочевников врывались в русские города и села, жгли дома, грабили, убивали жителей и толпами угоняли в плен молодых женщин и девушек. Очнувшись, монахиня обратилась к Богу с горячей молитвой не допустить погибели Русской земли. Но ответ был страшен. Евфросиния вдруг услышала, что наказание неминуемо — за беззаконное житие и грехи Господь отдаст своих чад в руки неразумных народов.

Очень скоро пророческое видение сбылось. На Русь напали полчища хана Батыя, и разобщенные русские князья не смогли оказать им достойного сопротивления. Стольный город Владимир был захвачен и сожжен, а его защитники перебиты или уведены в рабство. На пути кочевников оказался и Суздаль. Горожане спрятались за крепостными стенами, а монахини, по настоянию Евфросинии, остались в монастыре, не имевшем высокой ограды. Во сне праведница увидела полностью разоренный Суздаль, уцелела лишь девичья обитель — архангелы со смертоносными луками и стрелами защищали Ризположенский монастырь.

Все сбылось, как предсказала Евфросиния. Город был разорен и сожжен. Инокини, не поверившие пророчице и попытавшиеся найти спасение за его стенами, погибли. В монастыре же ни у кого даже волос не упал с головы. Кочевники обошли его стороной, возможно испугавшись похожих на тени женщин в длинных черных одеждах, которые, стоя на коленях, воздевали руки к небу и громко молились.

После взятия главных русских городов Батый потребовал, чтобы князья ездили к нему в Орду на поклон. Покорным выдавал ярлыки на княжение в том или ином городе. Правда, князьям приходилось предавать свою христианскую веру и оказывать почести не только языческим божествам — солнцу, огню, дереву, но и изображению Чингисхана. Многие ради власти и богатства попирали самое святое и становились прислужниками завоевателей. И все же некоторые князья отказывались подчиняться золотоордынцам. Среди них оказался и отец Евфросинии Михаил Черниговский.

В 1240 году он правил в Киеве. Когда к городу подъехали ханские послы и потребовали принять их, князь приказал своим дружинникам перебить недругов. Но потом вместе с семьей был вынужден бежать в Венгрию. Там он попытался женить старшего сына Ростислава на дочери венгерского короля, однако тот не захотел породниться с русским беглецом. Не нашел Михаил приюта и у польских родственников матери. Через некоторое время шурин князя Даниил Галицкий посоветовал ему вернуться и отправиться к хану на поклон.

По пути из Польши Михаил Всеволодович заехал к близким в разоренный Владимир и Ростов и навестил в Суздале дочь. Перемены в ней его поразили. Некогда цветущая и красивая девушка напоминала тень, и лишь огнем неугасимой веры горели все еще прекрасные глаза. Беседа оказалась долгой. Михаил рассказывал о своих скитаниях, о безвыходном положении семьи. Евфросиния убеждала отца ради суетной славы, богатства и знатности не предавать Христа, не попирать веру предков, помнить, что многие русские князья и воины сложили головы за Отечество, за православные храмы и святыни. Судя по последующим событиям, слова дочери глубоко запали в душу отца.

Приехав в Киев, Михаил увидел лежащий в руинах город. Вместе с семьей он поселился на днепровском острове, а старшин сын отправился на княжение в такой же разоренный Чернигов. Вскоре из Венгрии пришла весть: король согласился отдать дочь за черниговского князя. Состоялась пышная и многолюдная свадьба. Но в новом доме сына места отцу не нашлось…

За ярлыком на княжение в Киеве или Чернигове князю следовало ехать в Орду, прихватив богатые дары. Ростовский князь Борис, сын младшей дочери Михаила, даже обещал походатайствовать за деда, поскольку давно был у хана на «хорошем счету» за услужливость, покорность и ценные подарки.

Скрепя сердце Михаил Всеволодович отправился в Сарай. Его сопровождали верные бояре во главе с Федором. Поначалу все складывалось благополучно. Князю передали, что хан к нему благосклонен и вскоре примет, но до аудиенции его ожидало испытание — следовало пройти между двумя кострами и поклониться статуе основателя великой Монгольской империи — Чингисхану. Это было нарушением сразу нескольких христианских заповедей: не почитать чужих богов, не поклоняться мертвому человеку.

Возмущенный Михаил отказался подчиниться требованиям, но Борис Ростовский, хорошо знавший ханские обычаи, стал уговаривать князя Михаила не противиться воле Батыя и совершить обряд, пусть и не от чистого сердца. Он даже обещал все грехи деда взять на себя и дома с помощью ростовского духовенства замолить их. Это был единственный способ спасти свою голову и получить возможность вновь править в отчине. Вероятно, уговоры внука повлияли на князя. Он стал размышлять о тяжелой участи жены и младших сыновей в случае своей гибели, о том, что обманывать «безбожных агарян» вовсе не так уж грешно…

Суздальская монахиня вскоре узнала о событиях в Орде, о ждущих отца испытаниях и его колебаниях. Возможно, она получила от кого-то из окружения князя письмо. Поняв, что тот может совершить роковую ошибку и навсегда загубить свою бессмертную душу, Евфросиния тут же написала ему письмо. В нем были такие строки: «Недостойно для тебя, дорогой мой отец, совращаться с истинного пути ради желания угодить хану. Не стоит ради этого истину превращать в ложь…»

Вместе с письмом Евфросиния отправила в Орду душеспасительные книги. Получив их и прочитав письмо дочери, князь Михаил долго плакал. Потом позвал боярина Федора и сказал ему, что чуть было не загубил свою душу, слушая прелестника князя Бориса. «Образумила меня родная дочь Евфросиния, приславшая душеполезное письмо и душеспасительные священные книги».

Князь Михаил и боярин Федор решили не предавать свою веру и вместе пострадать за Христа. Хану же сообщили, что отказываются поклоняться его богам и изваянию Чингисхана. 20 сентября 1246 года взбешенный Батый приказал привести строптивого князя и стал угрожать ему страшными карами за отказ подчиниться, но Михаил уже принял для себя единственно правильное решение. Тогда по приказу хана палачи набросились на храбреца и жестоко с ним расправились. Один из них долго бил князя по животу против сердца, пока тот в муках не скончался. После этого ему, уже мертвому, отсекли голову. Боярину Федору Батый обещал в ответ на исполнение языческих обрядов отдать Черниговское княжество, но и тот не захотел предавать православную веру и вслед за своим господином принял мученическую смерть…

Евфросиния с тревогой ждала известий из Орды, однако вместо них увидела вещий сон. Отец и боярин Федор вошли в ее келью в блистающих белых ризах, золотых венцах, украшенных драгоценными камнями, и сказали: «Мы были убиты нечестивыми, и души наши покинули тленные телеса и вознеслись к Богу. Господь прославил нас за страдания и причислил к святым мученикам». Михаил добавил: «Ты, дочь моя, благословенна от Господа, поскольку помогла нашему спасению. Своим письмом и книгами ты укрепила нашу веру». Спутники черниговского князя забрали останки своего господина и Федора и с честью похоронили на родине. Вскоре их могилы стали местом поклонения православных верующих. В 1572 году по приказу Ивана Грозного, особо почитавшего князя Михаила Черниговского, его останки были перенесены в Москву, в специально построенный в Кремле храм Черниговских чудотворцев. Ныне они покоятся в алтарной части Архангельского собора…

В трудах и заботах проходила жизнь преподобной Ефросиньи. Скончалась монахиня в 1250 году. День погребения Евфросинии, 27 сентября, местная церковь стала отмечать как праздник. Рака с мощами Евфросинии хранилась в Ризположенском монастыре, в соборе, на самом почетном месте. В 30-е годы XVI века постриженная в Покровский монастырь жена Василия III Соломония Сабурова (в монашестве Софья) вместе с монахинями Ризположенского монастыря вышила покров на раку преподобной с ее изображением. В настоящее время рака с мощами Евфросинии утрачена, поскольку после Октябрьского переворота Ризположенский монастырь был закрыт. Не осталось ничего из ее личных вещей, бережно хранимых на протяжении многих веков. В местном музее остался лишь покров, вышитый Соломонией…

По материалам книги Морозовой Л.Е. «Затворницы. Миф о великих княгинях», М., «Аст-Пресс-Книга», 2002, с. 2-28.