26 октября у русских прибывают свежие войска сибиряков и парашютно-десантный полк с заданием уничтожить немцев, перешедших у Горок Нару, и остановить их наступление на Москву. В сражении впервые принимают участие танки Т-34.

Атаковать высоты перед Чернижной 289-му пехотному полку не дает враг. Оба фронта находятся под непрерывным обстрелом. Целый день не прекращается тяжелый кровопролитный огневой бой. 290-й пехотный полк тоже с утра ведет тяжелые бои. И здесь потери от огня многоствольных реактивных установок и минометов большевиков очень велики. Над позициями помимо групп из восьми истребителей-бомбардировщиков проносятся большие трехмоторные самолеты, сбрасывают бомбы и обстреливают из бортового оружия. К тому же дождь льет как из ведра.

Налеты с воздуха и наземные обстрелы продолжаются в течение всего дня. Нашей артиллерии приходится крутиться: вовремя отслеживать и мгновенно отвечать ударом на удар. И она с честью выдерживает испытание. Лишь к вечеру, когда вражеский огонь ослабевает, она меняет позиции.

Главный удар врага сейчас направлен на Горки. В 8 часов утра начинается атака на восточную окраину Горок, где стоит 3-й батальон 282-го пехотного полка, советским парашютно-десантным полком совместно с десятком сверхтяжелых танков Т-34. Не обращая внимания на оборонительный огонь, танковый клин прорывает слабую линию немецкого фронта и внедряется в ряды пехоты. Перескакивая из одного укрытия в другое, беззащитные и ошеломленные немецкие пехотинцы пытаются бежать к излучине Нары, с тяжелым сердцем оставляя своих раненых. Остатки батальона собираются под крутым склоном у реки. Позже им удастся соединиться со 2-м батальоном своего полка севернее Ольхова. Потери ужасающи.

До батальона Эммерта доносится приглушенный гул тяжелых моторов Т-34, а затем беда обрушивается и на его бойцов. Даже здесь, в деревне, старые деревья не могут сдержать продвижение стальных колоссов. И именно здесь проявляется их полное превосходство. Подчистую рушатся деревянные избы и глинобитные домишки, широкие гусеницы с жутким грохотом перемалывают пулеметы, минометы и даже 3,7-см противотанковые пушки — к ужасу продолжающих обстрел расчетов. Гранатометчик ефрейтор 1-й роты 282-го пехотного полка Экхард выскакивает перед тремя меньшими танками и удачно выпущенными снарядами останавливает их, так что в ближнем бою с ними вскоре было покончено. Позже Экхард будет раздавлен гусеницами танка в стрелковом окопе.

Дом, где располагался КП батальона, рушится. Раненые не могут выбраться из-под обломков и находят тут свою братскую могилу. Маленькими группками бойцы распавшихся рот пробиваются обратно к Наре. Превосходящий огонь противника, парашютистов-десантников, до зубов вооруженных автоматическим оружием, мало кому дает выжить на этом пути. Успех вражеской контратаки приводит к тяжелейшим потерям в живой силе и технике 98-й пехотной дивизии, но не к сдаче плацдарма по ту сторону Нары.

Замысел противника — прорваться через брешь между Горками и Ольховом — сорван саперами и велосипедным взводом, а также связистами штаба 282-го пехотного полка совместно с подразделениями 2-го батальона полка. Штаб при этом потерял троих убитыми и троих ранеными. Враг отброшен, но остается на высотах у края леса. Отсюда его танки свободно простреливают расстилающуюся внизу местность.

Окопавшись на высоком берегу западнее Горок, стрелковый батальон принимает бойцов разбитого 1-го батальона 282-го пехотного полка. Среди них обер-лейтенант доктор Эммерт, оставшийся без своего батальона. Этим вечером обер-лейтенант доктор Мауль из 289-го пехотного полка записывает в свой дневник: «Дивизия, несомненно, разбита в пух и прах. Наши земляки, лежа в грязи под дождем, бьются уже третью неделю. Все, что в солдатских силах, они сделали».

Верное замечание. Но как бы то ни было, и с таким приговором никто не хотел оставлять эту землю, политую кровью товарищей и принявшую их тела. Для подкрепления дальнейшей обороны — только теперь! — 98-й пехотной дивизии придается танковый полк 19-й танковой дивизии. У Чернижной он окажет неоценимую помощь, приняв дар противника на себя…

27 октября с рассветом большевик начинает новое наступление по всему фронту дивизии с вводом в бой всей своей огневой мощи: артиллерии, тяжелых минометов, реактивных установок и танков — с беспрецедентным расходом боеприпасов. На этот раз главный удар направлен на Чернижную и Кузовлево. Прямым попаданием разгромлен командный пункт 1-го батальона 290-го пехотного полка. Особой силы удар пришелся на стык 290-го и 289-го пехотных полков. Там разражается паника. Части бегут. Но уже на южном выезде из Чернижной им навстречу выступает полковник Гайгер. Присутствие командира в нужном месте, в нужное время мгновенно приводит малодушных в чувство. Они возвращаются и снова отбивают позиции.

В 282-м пехотном полку собираются остатки разбитого 1-го батальона: 3-я рота распускается и проводится полная реорганизация. Самую кровавую дань отдал 290-й полк. В ротах численный состав упал до 20 человек. Подвиги пехоты достойны времен Первой мировой войны. И сегодня она главная движущая сила сражений. Ее деяния и лишения несопоставимы с танковыми и другими техническими войсками. Земля — их единственный защитник и дом родной, их империя…

В 290-м саперном взводе у Кузовлева ефрейтор Бутц переживает следующее: «Вон! Движение в подлеске! Разведывательная машина! За ней три… четыре… пять танков. Две красные сигнальные ракеты оповещают о танковой опасности. Противотанковая пушка заработала; артиллерия выдала заградительный огонь. Один танк споткнулся — снаряд разорвал гусеницу. Выскочивший экипаж попадает под огонь наших пулеметов. Теперь в бой вступают штурмовые орудия. Снаряды свистят над нами. Вот разрыв — и факел пламени оповещает о конце второго танка. У третьего отрывает дуло.

Четвертый попадает под огонь, за ним пятый. Танковая атака захлебывается. Невероятная скорость стрельбы наших пулеметов пробивает серьезные бреши в рядах наступающих. Штурмовые орудия теперь берут под обстрел обнаруженные пулеметные и минометные гнезда противника. Огонь на поражение. Поле перед нами усеяно трупами. Что выжило, бежит. Мы нарезаем хлеб, намазываем пушечным салом — с солью идет. Холодный чай смывает привкус пороха. А потом ждем следующей атаки. Она будет в полдень».

28 октября интенсивность атак снижается. И причина тут не только в беспримерных потерях крепких и выносливых сибиряков; свою лепту вносят и отвратительные погодные условия, сырость, болотная жижа, холод, голод и жажда — в общем, все невзгоды, которые выматывают и их. Теперь настает время для укрепления оборонительных сооружений. Дождь и холод подгоняют: соорудить хоть малое прикрытие от немилосердных погодных условий! Кому же под силу не размякнуть, выстоять на протяжении долгих недель под беспрестанным дождем, холодом, голодом, жаждой, в боях и лишениях, в грязи и дерьме, с блохами, клопами, вшами, без малейшей возможности помыться, часами стоя или торча на корточках в воде?

30 октября, после краткого перерыва, снова зарядили дожди. Они продлятся три дня и три ночи. Окопы все больше заполняются водой, в них стоят солдаты и все чаше грезят о своей прекрасной родине, ради которой они здесь терпят муки. В неравной борьбе с топями и трясинами, с болотами и бездорожьем проходят дни и недели, чтобы стараниями лошадей и сопровождения еще оставшихся грузовиков службы снабжения могли безропотно исполнить свой долг: доставить жизненно необходимый груз сражающимся войскам.

В эти нежданно ниспосланные дни, когда спало невероятное напряжение боя, каждый осознает, насколько выросла сила сопротивления противника с 31 июля. Наша оборона на передовой вытянулась тонкой ненадежной линией. К тому же рубеж зачастую проходит по густому лесу. Заслону ни сдвинуться вперед, ни углубиться в чащу. Выделить боеспособный резерв теперь тоже нереально. Частям на передовой противостоят только что, в октябре, прибывшие свежие силы сибиряков из Владивостока с боевым настроем, занявшие благоприятные позиции.

Сводка о потерях 98-й пехотной дивизии за период с 31 июля по 31 октября дает следующую статистику: убито: 56 офицеров, 1332 унтер-офицера и рядовых; ранено: 142 офицера, 4142 унтер-офицера и рядовых; пропало без вести: 5 офицеров, 204 унтер-офицера и рядовых. Итог: 5881 человек потерь личного состава дивизии! 2 ноября командир одного из полков в секретном личном послании генералу Шрёку так описывает обстановку: «Без полноценного восполнения выбывшего офицерского и унтер-офицерского состава, военных специалистов по разным видам оружия, без пополнения в вооружении, оборудовании, оснащении обмундированием, транспортными средствами и лошадьми, без принятия неотложных мер по восстановлению сил личного состава войска останутся небоеспособными!» В тот же день 289-й и 290-й пехотные полки были заменены 81-м и 106-м полками 15-й пехотной дивизии…

6 ноября ударил внезапный мороз. Березы покрылись инеем. К этому времени подоспели зимние шинели и перчатки — но только для водителей! Капля в море! В укрытиях пустые канистры из-под давно исчезнувшего бензина используются в качестве печурок. Морозы крепчают. Начинаются метели. По ночам не дают покоя огневые налеты и нападения разведгрупп неприятеля в совершенно неожиданных местах. 10 ноября с фронта снят и 282-й пехотный полк, в приподнятом настроении он отходит на заранее подготовленные квартиры. Только вот обещанной неделей отдыха насладиться ему не удается. В 282-м пехотном полку в 9 часов утра 13 ноября раздается сигнал на построение: готовность к маршу через 30 минут! Снаружи задувает ледяной восточный ветер. Дороги замерзли до ледяной корки; а в них будто впечатаны глубокие колеи и борозды. Спотыкаясь, оскальзываясь, падая, полк марширует в утренней мгле на Маринки. Правда, «маршем» это можно назвать с большой натяжкой.

Кажется странным, но весть о том, что танки Гудериана в тот же день начали от Тулы наступление на Москву, многими была воспринята как шутка! А если Москва и вправду будет взята? Что это будет, исход войны? После четырех месяцев восточного похода каждому пехотинцу ясно как божий день: со взятием столицы война не окончится; за ней остается еще немереное пространство на восток от метрополии.

В последнем квартале ноября тишина на позициях дивизии снова переходит в напряженное состояние, когда на КП корпуса в Угодском Заводе обрушивается внезапный ночной налет. Большевистский «особый батальон» темной ночью с 23 на 24 ноября по глубокому снегу через лес заходит в наш тыл вплоть до места расположения командного пункта корпуса. По тщательно разработанному плану в спящий населенный пункт врываются разделенный на многочисленные группы батальон в составе 330 красноармейцев, студенток и комсомолок с ручными гранатами, автоматами и бутылками с «коктейлем Молотова». К счастью, наши войска уже не спят! Часовые поднимают тревогу вовремя. И тем не менее есть потери: 19 убитых, 29 раненых. У противника 58 убитых и четверо пленных с вражеской стороны, раненых забирают с собой мгновенно исчезнувшие бойцы неприятеля. Пройти по следу прошедшего слаломом в густом заснеженном лесу батальона не удается. Он появился словно призрак и как призрак растворился.

Утром 5 декабря в глазах рябит от ослепительно-яркого солнечного света, снег сверкает, мороз минус 32 градуса. Щеки горят, глаза слезятся. От такого мороза не спасают обычные для западноевропейских зимних условий теплые вещи. Радиаторы в машинах, несмотря на глизантин, замерзают, как и аккумуляторы радиостанций, вода в карбидных лампах, а на линии фронта — даже ружейная смазка. Кажется, мы с Россией основательно просчитались! Очень скот! ро каждый на собственном опыте убедится, что Верховное командование предавалось иллюзии по поводу России, ее руководства, ее мощи и возможностей.

С 7 декабря метет безостановочно… Теперь уже никто не помышляет о дальнейшем наступлении на Москву. Снег заметает все, все желания, надежды и планы. Должно быть, поэтому вышедший 10 декабря приказ об «окончательном переходе к обороне» всеми воспринят как само собой разумеющееся. За это уже многие недели говорит и инстинкт самосохранения. Снегопадам не видно конца, температура тоже скачет то вверх, то вниз. 13 декабря разразился настоящий буран с завыванием ветра.

Перебежчики доносят: у русских ожидается пополнение, будут вестись новые атаки с целью обратить немцев в бегство. Слухи основаны на вполне реальном факте: в тот же день дивизионное командование получило предварительное уведомление под грифом «совершенно секретно» о том, что весь фронт под Москвой прорван большевиком в обшей сложности на 150 км.

Почему именно сейчас уволен главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал фон Браухич? «Фюрер взял на себя командование армией!» Это значит, что дела пошли в гору. А как иначе, ведь доверие к нему безгранично! Да, теперь поднимется новая волна мобилизации. Но как же наше положение под Москвой? Не «вляпались» ли мы с этой зимней кампанией? А все неурядицы с отсутствием зимнего обмундирования и нехватка старших и младших командиров и специалистов — разве этого нельзя было предотвратить? И правда ли, что большевик близок к кончине, как объявил пресс-секретарь рейха Отто Дитрих? Вопросы, вопросы, на которые нет ответа. Кроме известий по радио да старых газет другая информация до фронта не доходит. А ведь боевая обстановка такова, что требуется знать происходящее до мельчайших подробностей…

Снова начинается густой снегопад. Севернее «автострады» враг вводит свежие силы: части гвардейской дивизии и опять парашютно-десантные войска. 23 декабря все сомнения развеиваются и подтверждаются самые худшие опасения: дан приказ на отход. Действительно, зимнее отступление в России! Эта территория, стоившая дивизии стольких жертв, теперь должна быть оставлена. Не только оставлена — отдана! Предстоит «солдатское Рождество», ночь, которую каждый, кто ее переживет, вовек не забудет. В «тихую ночь, светлую ночь» врывается грохот артиллерии, враг продолжает атаки и слева и справа от «автострады».

Есть ли шансы на удачу этого запоздалого сверх всякой меры отступления с боем? Очень мало. Разве только надежда и воля помогут выстоять. К вечеру становится известно: прорыв к северу от 98-й пехотной дивизии велик и обширен. Положение все серьезнее. Головные части врага стоят уже у шоссе под Балабановом! Дивизионное командование спускает директиву: 24 декабря отвод частей за Истью. Вот и конец наступления на Москву!

Из книги М. Гарайс «98-я пехотная дивизия», М., «Центрполиграф», 2013, с. 121 – 137 (с сокращениями).