Весной 1382 года над Москвой появилась комета. Москвичи сочли ее небесным знамением и рассудили, что это не к добру. В том же году столица перенесла самое тяжелое потрясение за всё XIV столетие… На Русь надвигалась беда, более страшная, чем чума – «черная смерть», от которой москвичи сильно пострадали в 1382 г.: новый хан Золотой Орды Тохтамыш втайне собирал силы для похода на Москву. Он послал отряд ордынцев на Волгу, где приказал перебить русских купцов, «дабы не было вести на Русь». Через Волгу переправилось большое ордынское войско. Оно нахлынуло неожиданно и быстро, как тогда говорили, «изгоном». Тохтамыш, по словам летописца, «идяше безвестно, внезапу, со умением».

Враждебные Москве князья выступили, по существу, пособниками врага. Князь суздальский Дмитрий Константинович послал к Тохтамышу двух сыновей: Василия и Семена, сыгравших впоследствии предательскую роль в трагической судьбе Москвы. Тохтамыш шел прямо к столице. Там, несмотря на все его предосторожности, узнали о грозной беде. Среди советников Дмитрия Ивановича, князей и бояр, обнаружились разногласия («неодиначьство и неимоверьство»), отсутствие сплоченности и единства. Это оказалось пагубным для подготовки к встрече врага.

Дмитрий Донской, пытавшийся было собрать войско и встретивший противодействие со стороны феодальных верхов, поспешил в Кострому для сбора подкреплений. В Москве началась паника. Из города бежали многие бояре, богатые люди. В этот опасный для Москвы момент на авансцену событий выходят «черные» люди. Они решительно выступили против панических настроений бояр и дворян. В столице началось восстание. Летописец сообщает, что «во граде Москве мятеж бе велик: овии бежати хотяху, а инии в граде сидети».

На стороне москвичей были многочисленные «бежане» из окрестных городов, сел и деревень. Они спасались в Москве от иноземного нашествия. Московский простой народ в большом возбуждении высыпал изо всех домов на улицы и площади. Зазвучал набат. Все бежали к Кремлю. Здесь на площади собралось вече – общая сходка, где, очевидно, было решено оборонять город от Тохтамыша и стоять насмерть.

Восставшие, по существу, взяли власть в свои руки. Великого князя не было. Митрополита, который и сам пытался бежать, спасая свою жизнь, никто не слушал, не говоря уже о боярах. Вероятно, среди восставших были руководители движения; их имена, к сожалению, не дошли до нас. По крепостным стенам и башням они расставили вооруженную стражу. Тех, кто бежал из столицы, останавливали, отнимали у них имущество. Москвичи строго следили за порядком в городе, решительно поддерживали дисциплину с помощью вооруженных отрядов. В воротах стояли горожане с обнаженными мечами, не пропуская беглецов. А с крепостных стен тех, кто все-таки пытался бежать, забрасывали камнями.

Митрополит Киприан и его помощники просили москвичей выпустить их из города. Переговоры были длительными. В конце концов горожане согласились выпустить митрополита и его спутников, однако забрали их имущество. Так же они поступили с собственностью великой княгини Евдокии – жены Дмитрия Донского, уехавшей вместе с митрополитом. По словам летописца, «митрополита и великую княгиню ограбиша и едва вон из города пустиша». Летописец сравнивает восставший город с морем во время «великой» бури и меланхолически добавляет, что не только негде было ждать утешения, но ещё «больших зол» ожидали.

Вскоре после этих событий в Москве появился литовский князь Остей – внук Ольгерда, уже долгое время живший на Руси. Его пригласили, вероятно, по решению того же веча в качестве военачальника. Он возглавил оборону города. Восстание прекратилось. Столица после наведения порядка деятельно готовилась к встрече с грозным противником. Горожане выжгли посад, убрали все деревья и изгороди вокруг Кремля. На пустом пространстве легче было поражать врагов с крепостных стен.

Между тем Тохтамыш приближался к столице. После переправы через Оку он сжег Серпухов. Затем ордынцы огнем и мечом прошлись по всей территории между Серпуховом и Москвой. Один за другим, отмечая их стремительное продвижение, в небо устремлялись огромные столбы огня и дыма. Пылали деревни и села, обезумевших от горя людей секли вражеские сабли, настигали каленые стрелы или арканы, наброшенные на шею. Те, кому повезло, спасались в глубоких дебрях и болотах.

В понедельник 23 августа 1382 г. передовые татарские отряды подошли к Москве. Узнав, что в городе нет великого князя, они объехали со всех сторон Кремль, осматривая его стены, ворота, рвы, заборола (тын в верхней части крепостных стен) и стрельницы (башни). Князья, бояре и их сторонники от обороны города они, как и раньше, уклонялись. Горожане («недобрии человеци», как отмечала летопись) были уверены в своих силах. Они верили также в надежность крепостных сооружений и помощь русских войск, собираемых князьями.

Утром следующего дня Тохтамыш подошел к стенам города с «силою великою». Осажденные выстрелили по ним из луков, в ответ посыпался дождь ордынских стрел («аки дождь умножен зело, не дадуще ни прозрети»). Многие защитники пали. Враги пошли на штурм кремлевских стен. На них сверху посыпались камни, полился кипяток. Москвичи стреляли из луков, самострелов и пушек. Приступ был отбит.

Летописи сохранили известие о подвиге одного из москвичей – суконника (т. е. купца) Адама. Он стоял на башне над воротами Фрола и Лавра (нынешние Спасские). Площадь внизу кишела воинами в островерхих шапках. Они с криками пытались забраться на стену и башню. В группе всадников в некотором отдалении от ворот Адам приметил «единого татарина нарочита и славна», сына одного из ордынских князей. Вложив в самострел стрелу, он натянул «и испусти стрелу… на него и ею же уязви его в сердце его гневливое и вскоре смерть ему нанесе». Эта потеря потрясла всех ордынцев и самого Тохтамыша.

Уже три дня продолжалась битва защитников Москвы, ее посадских людей, с врагом. 26 августа, в четверг, осаждающие пошли на хитрость. С помощью двух суздальских князей – Василия и Семена Дмитриевичей – они убедили осажденных, что в случае добровольной сдачи хан согласен на почетные условия. Он-де ограничится «легкими» (небольшими) дарами, посмотрит Москву, а затем оставит ее в покое. Но Москва и русские земли должны возвратиться к порядкам, которые существовали до Куликовской битвы. Кроме того, хан утверждал, что ему нет дела до народа, который, дескать, неповинен, а виновен во всем великий князь Дмитрий Иванович.

К Тохтамышу для переговоров отправилась большая депутация во главе с князем Остеем. В нее помимо бояр и богатых горожан входило немало московских «черных» людей. Процессия вышла в отворенные ворота и направилась в ханскую ставку. Неожиданно со всех сторон на них налетели ордынцы, которые через стены ворвались в Кремль, и началась резня. Рубили до тех пор, пока, по словам летописца, не устали руки и плечи и не притупились острия сабель.

По улицам бегали обезумевшие от страха и горя горожане, но спасения нигде не находили. Многие затворялись в церквах, но татары высекали двери и всех убивали. Людей раздевали донага и «тако мечю предаяху». Все дома, церкви были ограблены и сожжены. Многие погибли от оружия, другие – в огне, третьи утонули в Москве-реке, спасаясь от преследователей. Немало москвичей увели в плен в проклятую Орду. Русские женщины и девушки попадали в ненавистные гаремы, мужчин перегоняли на невольничьи рынки Востока.

Опустела Москва, говорит летописец, «все бяше видети пусто, ни единаго же видети людей ходяще по пожару». Современники сетуют на горькую судьбу Москвы: никого не осталось «в граде… но бе пусто в нем». Такая же картина погрома и запустения наблюдалась и вокруг Москвы. Пожарищами и пепелищами отметили ордынцы взятие Владимира, Юрьева, Звенигорода, Можайска и других городов, окрестных сел, деревень и монастырей. По пути от Москвы в Орду завоеватели сожгли Коломну, разорили Рязанскую землю.

Великий князь Дмитрий Иванович с двоюродным братом Владимиром Андреевичем и боярами возвратился в разоренную столицу. Их встретили немногие москвичи, чудом оставшиеся в живых, и обугленные пепелища. Из окрестных лесов появлялись обитатели столицы со своими пожитками. Князь Дмитрий отдал приказ хоронить мертвых. Тем, кто похоронил 80 мертвецов, из казны выдавали по рублю. Было израсходовано, по одним сведениям, 150 рублей, по другим – 300. Таким образом, убитых татарами насчитывалось от 12 до 24 тысяч человек. Дмитрий Иванович повелел «дворы ставити и город рубити».

Так закончились печальные события «тохтамышева разорения», во время которых погибли тысячи мужественных участников московского восстания 1382 г. и бесстрашных защитников родного города от немилостивых «басурман». Москвичи смело выступили против трусливых господ, думавших только о спасении своей жизни, взяли власть в Москве в свои руки (вече было ее носителем) и как один встали грудью против врага.

После событий 1382 г. вассальная зависимость Руси от Орды была восстановлена, но лидирующее положение Москвы в Северо-Восточной Руси она поколебать не могла. Попытки тверского и других князей – соперников Дмитрия Донского – ослабить его власть не привели к сколько-нибудь серьезным результатам. Правда, Тверь, Рязань и другие княжества стали вести более самостоятельную политику в отношениях с Москвой. Дмитрий Донской вынужден был посылать в Золотую Орду большие суммы в счет даней и поборов. Освобождение от татарского ига произошло только в 1445 г.