В первые месяцы войны кадровая Красная Армия, если не считать отдельных очагов яростного сопротивления, катилась на восток. Немцы, имея на Восточном фронте менее двух миллионов человек (и неся при этом немалые потери), пленили к зиме 1941 года почти пять миллионов советских солдат (на самом деле три). Если бы красноармейцы не сдавались сами, такого не могло бы быть, просто оттого, что двое не могут взять в плен пятерых, если те сами этого не хотят. А сколько бойцов Красной армии, призванных из запаса, просто разошлись по-тихому по домам, швырнув в канаву винтовку и скинув обмундирование? Сосчитать невозможно!

«По сводкам командования вермахта, в 1941 г. было пленено 2 561 000 человек. В том числе в котлах под Белостоком, Гродно и Минском — 300 тыс., под Уманью — 103 тыс., под Витебском, Оршей, Могилевом, Гомелем — 450 тыс., под Смоленском — 180 тыс., в Киевском котле — 665 тыс., под Черниговым — 100 тыс., в районе Мариуполя — 100 тыс., под Брянском в и Вязьмой — 663 тыс. человек» (Мартиросян А.Б. «К решающим битвам. 200 мифов о Великой Отечественной», М., Вече, 2008 г., с 164).

В оккупированных городах и селах, особенно в Прибалтике, Бессарабии, Буковине местные жители встречали немецких солдат цветами и хлебом-солью, а при случае постреливали вдогонку уходящим красноармейцам. Россия за свою многовековую историю испытывала много иноземных нашествий. Всегда, во все времена, были свои изменники. Но такого массового перехода на сторону врага русская армия не знала ни в год наполеоновского нашествия, ни в войну с Японией, ни в 1914 году

Почему? Только ли потому, что таким образом крестьянин-красноармеец мстил большевикам за коллективизацию, а командир — за репрессии НКВД конца 1930-х годов? Отчасти, да. Но только отчасти. В советской историографии, в воспоминаниях о жизни на оккупированной территории, строго замалчивался факт: во многих занятых немцами областях крестьянам, распустив колхозы, раздали землю. Бесплатно. Насовсем. Причем немецкая администрация действовала так решительно и конкретно, что Столыпину, народовольцам и эсерам такого и не снилось.

Казаки на южном участке Восточного фронта, январь 1943 г.

Немцы разрешали в занятых селах и городах открывать храмы (Сталин, например, «реабилитировал» православную церковь только в декабре 1941 года, когда забил в колокола Отечественной войны). Немецкие бургомистры поощряли предпринимательскую активность, особенно в сфере обслуживания и общественного питания… На оккупированной территории немцы ввели своеобразный НЭП, который мало чем отличался от ленинского. У крестьян немецкая администрация не только отнимала, но и покупала хлеб, мясо, картошку, масло, яйца, птицу, рыбу, фрукты и овощи — за деньги! Пусть за второсортные оккупационные марки, но в колхозах все отбирали в обмен за почетную грамоту и премию в виде отреза ситца к 7 ноября…

И, приехав в город, крестьянин мог на эти марки купить на базаре изделия местной промышленности и сшить себе костюм в ателье (которое мог содержать и советский разведчик-подпольщик). На оккупированных территориях местное население, особенно в городах, испытывало трудности с продовольствием. Но обезумевшие от голода матери не ели родных младенцев, и не было груд трупов умерших голодной смертью — итогов «продовольственной политики» ЦК ВКП(б). Да, были рвы со штабелями расстрелянных… Но палачи из СС, полиции и германской армии так и не переплюнули — по общему числу уничтоженных крестьян, горожан, интеллигенции — палачей из НКВД за годы советской власти!

Казаки-связисты. В верхнем ряду по краям стоят немецкие инструкторы

У колхозников в СССР (до времен Хрущева!) не было паспортов. Немцы ввели, пусть своеобразные, но удостоверения личности — «аусвайсы» — и хоть ограничивали, но не запрещали передвижение крестьян и горожан из села в город и наоборот. Немцы разрешали открытие национальных школ и газет, особенно в Прибалтике, Молдавии, Украине. Газеты, естественно, с цензурой, но до отделов агитации и пропаганды райкомов ВКП(б) германским цензорам было далеко. Они четко определяли, чего печатать нельзя. Все, что не было запрещено — было разрешено! И цензура была карательной, а не предварительной — редактора таких газет не бегали выверять каждый номер, как это было при большевиках.

Разумеется, никто не станет утверждать, что немецкая армия везла на территорию СССР гуманитарную помощь. В Белоруссии, в областях центральной, северо-западной России, в Подмосковье творились всем известные зверства. Но в других регионах, особенно захваченных в результате летне-осенней наступательной кампании вермахта 1942 года, оккупационный режим был мягче. И уж везде уступал по своей жестокости советской власти!

Именно этим объясняется последующее в СССР недоверие и ограничение в правах лиц, живших на оккупированной территории. Казалось бы, согласно советской пропаганде, им было хуже, они более пострадавшие. Но, нет. Все становится на свои места, если знать, что за годы оккупации бывшие советские граждане вкусили, пусть и виде немецкого эрзаца, но свободы. Такие люди были опасны для советской власти. Бесспорно, идеологи Третьего рейха проповедовали расовую ненависть к «недочеловекам»-славянам. Но экономические реалии вынуждали немецкую оккупационную администрацию быть лучше, чем советская власть.

Даже немецкие карательные акции были не всеобщими. Да, в СД и гестапо вешали всех коммунистов, работников партийных и советских органов, сотрудников НКВД. Но для рядового местного городского обывателя или хлебороба это были люди, которые обирали и выгоняли его семью из дома в 1933-м, при воспоминании о которых он трясся от страха ночами в 1937-м. Что ему было до них! Любому обывателю ближе своя рубашка и собственное благополучие. Рядовой же красноармеец или командир, хоть далеко не всегда, но имели бесчестный, предательский, однако спасительный для жизни путь: сотрудничество с немцами.

Да, немцы уничтожали евреев, цыган. Но местные жители в подавляющем большинстве не признавали их своими и были равнодушны к их судьбе. Так что если рядовой обыватель не слушал тайком московское радио, не хранил оружия, не укрывал коммунистов, не читал и не расклеивал антифашистских листовок, не был евреем или цыганом, не помогал партизанам — то немцев ему бояться было нечего. Ну чем для него гестапо или полиция были страшнее «родимых» милиции и НКВД? Да ничем! Наоборот — от первых, в силу незнания ими языка, местности, особенностей быта, было намного легче отделаться.

Схожесть оккупационных режимов поражала даже в мелочах. В сентябре 1941 года советские войска оставляли Киев: во время обороны города пострадали многие здания на историческом Крещатике, в Лавре… Но по странному стечению обстоятельств монументальное сооружение по адресу: Владимирская улица, дом 33 — резиденцию республиканского Управления НКВД — пальчиком не тронули. В заботливо сохраненное чекистами здание через неделю переехали новые хозяева — гестапо. Профиль использования кабинетов и подвалов этого дома не изменился.

И шеф киевского гестапо занял просторный кабинет начальника киевского Управления НКВД. А под Киевом — в курортном местечке Межгирье — гауляйтер Украины фашистский палач Кох выбрал для поселения именно тот дворец, который в 1937 году занимал другой палач украинского народа — «полководец» Иона Якир — командующий Киевским военным округом в разгар коллективизации. Далее, в ноябре 1943 года немцы бежали из Киева, спасаясь от наступления Красной Армии. Взрывали и поджигали все, что могли успеть… Но здание на Владимирской 33 — опять же не тронули. Спустя неделю после освобождения столицы Украины от фашистских оккупантов в здание гестапо вернулись прежние жильцы — сотрудники Управления НКВД. Даже трогательно!

Именно эти факторы, а не тактическая внезапность нападения либо мнимое техническое и численное превосходство вермахта над Красной Армией обеспечили немецкой армии такие впечатляющие успехи летом и осенью 1941 года. Сталин, опомнившись от шока 22 июня, спешил первым разыграть национально-патриотическую карту. Война с Германией вместо «войны за освобождение немецкого пролетариата» была заменена в Кремле на Отечественную войну. А наступление гитлеровской армии стало сравниваться с нашествием Наполеона.

Уже осенью 1941 года в ставке Гитлера признали, что блицкриг на востоке не удался. Кроме того, невиданные с сентября 1939 года потери в живой силе вермахта и обширность захваченных территорий заставляли немецкий генералитет искать замену немецким солдатам на второстепенных местах…

Сколько было в годы Великой Отечественной войны изменников Родины? Всегда говорили, что «жалкая кучка отщепенцев». Посчитаем. Согласно немецким данным, с 1941 по 1945 годы в вермахте, войсках СС и полиции служили… «1 200 000 бывших советских военнослужащих. Представители всех народов СССР, кроме народов Крайнего Севера, внесли свою лепту в союз с Германией в войне с Советским Союзом. Надели «мышиную» форму вермахта или черные мундиры войск СС 70 000 казахов, туркмен и узбеков, 40 000 азербайджанцев, 25 000 грузин, 20 000 армян, 30 000 северокавказцев, 12 000 волжских татар, 10 000 крымских татар, 7000 калмыков. И это не считая «западных» украинцев и белорусов, а также прибалтов — эти вообще никого и ничего не предавали, так как советскими гражданами их сделали силой» (С. Дробязко, А. Каращук, «Русская освободительная армия», М., ACT, 1998 г.).

И еще. От границы до предместий Москвы немецкая армия дошла за пять месяцев. Обратно ее теснили три года. И потом еще почти год добивали в Европе. Это на Восточном фронте. Причем массу сил немцы держали против Англии, в Северной Африке, в средиземноморском регионе, на Балканах. Дислоцировались их оккупационные части в тылу на всем протяжении от побережья Ла-Манша до Смоленщины, от Норвегии до берегов африканского Туниса.

Германия — не Китай, ее мобилизационно-демографических ресурсов, даже с учетом сил союзников, не хватило бы. С кем же тогда сражались советские маршалы, если с лета 1943 года, почти за два года до своего поражения, Германия была истощена и была вынуждена ввести тотальную мобилизацию, т.е. призыв мужчин, занятых в негосударственной сфере экономики?

Вот ответ. К концу 1942 года бывшие военнопленные красноармейцы составляли значительный процент личного состава действующих на Восточном фронте немецких частей. Каждый немецкий полевой пехотный полк имел саперную роту из русских добровольцев в 100 человек при десяти немецких саперах. Каждый русский доброволец получал обмундирование, паек и денежное довольствие солдата вермахта. В октябре 1943 года, в момент битвы за Днепр, в каждой немецкой пехотной дивизии 15% личного состава составляли русские.

А к февралю 1945 года более 600 000 бывших советских военнослужащих служили и воевали в сухопутных войсках Германии, 150 000 служили в военной авиации и войсках ПВО. С осени 1943 по июнь 1944 года в составе ночной авиагруппы «Остланд» («Восточная страна») 1-го воздушного флота Люфтваффе сражалась 1-я русская эскадрилья под командованием Героя Советского Союза. Его имя и фамилию уточнить не удалось, но в архивах сохранился номер немецкой фронтовой газеты, где была напечатана фотография этого пилота, с полученной еще в финскую кампанию Золотой Звездой на груди, стоящего в окружении коллег — немецких летчиков. Плененные «сталинские соколы», получив офицерские звания в германских ВВС, совершили более 500 боевых вылетов. В немецком военно-морском флоте служили, правда, не на боевых, а на вспомогательных должностях, более 15 000 бывших советских моряков.

С каждым месяцем войны доля немцев на Восточном фронте все убывала и убывала, а русских все возрастала и возрастала. Не все они стреляли и рубили своих соотечественников — русских солдат под красным флагом. Но они подвозили боеприпасы и продовольствие, эвакуировали немецких раненых, варили обеды, чинили оружие, одежду и обувь, тянули линии связи, строили укрепления, конвоировали пленных, ремонтировали подбитую технику… То есть взяли на себя обеспечение деятельности тыла немецкой армии, без которого, как известно, ни одна армия мира воевать не может.

Не удивительно, что когда, наконец, Власов получил от Гиммлера разрешение на формирование своей отдельной Русской Освободительной Армии (РОА) и попытался отозвать для этого русские подразделения из состава германских войск, немецкие генералы и адмиралы взвыли. Если бы в одночасье русские покинули ряды вермахта, ВВС, ВМФ, войск ПВО — многие немецкие части оказались бы просто небоеспособны.

Но это на фронте, в регулярных вооруженных силах. Может быть, в бескрайнем тылу Третьего рейха, с партизанами Белоруссии, Балкан, Франции, Италии и Греции боролись этнические немцы? Эсэсовцы, например? Чистокровные арийцы? Элита гитлеровской боевой мощи? Эти белокурые бестии, с глазами ледяной голубизны… Ну, разумеется, эсэсовцы! Белокурые и голубоглазые служили в 1-й Русской национальной бригаде войск СС. На привалах, в промежутках между боями с партизанами, они хором распевали «Катюшу». А в рукопашную шли с отборным русским матом…

А были еще Северокавказский, Кавказский и Татарский полки войск СС и Восточно-Тюркский батальон войск СС. Бывшие граждане СССР давали присягу на верность Гитлеру и Гиммлеру, одевались в щеголеватую черную форму со свастикой на рукаве, получали звание и шли в бой с гражданами Советского Союза. С 1941 по 1945 год русские дрались с русскими — граждане воевали с гражданами. Получается, что вместе с войной, которую мы называем Великой Отечественной, шла и Вторая гражданская война… Это мнение историка Александра Смирнова.

Из книги Смирнов А.А. «Атаман Краснов», М., АСТ, 2003 г., с. 236-250