«От великого до смешного один шаг» — эти слова приписывают Наполеону, который их якобы не раз произносил во время отступления из России. Непонятно, правда, чего смешного нашёл император в гибели и страданиях своей армии, но эта фраза стала крылатой.

Особое место в русской поэзии 1812 года занимают глубоко народные басни Ивана Андреевича Крылова (1769-1844). Отечественная война нашла горячий отклик в творчестве известного русского стихотворца, который многие свои басни написал по следам конкретных исторических событий. В них Крылов в аллегорической форме выразил своё отношение не только к событиям войны, но и к конкретным участникам этих событий.

В его баснях современники без труда узнавали события и основных действующих лиц: Наполеона, Александра I, фельдмаршала Кутузова, адмирала Чичагова и других. Эти басни очень быстро расходились в виде списков в обществе и в армии, и создавалось впечатление, что Крылов в своём творчестве шаг за шагом следовал за русской армией. Многие исследователи творчества литератора называли его своеобразным «летописцем» грозных событий 1812 года, а его басни по степени восприятия современниками оказались «томов премногих тяжелей».

«Волк на псарне», худ. Г. Нарбут

Крыловская оценка происходящих в ходе войны событий, его мудрое одобрение действий главнокомандующего русской армией Кутузова резко не совпадали с официальной точкой зрения. Так, в самые тяжёлые дни войны, когда Кутузов был вынужден оставить Москву неприятелю, за что фельдмаршала все критиковали, поэт оказал поддержку главнокомандующему, откликнувшись на оставление древней столицы басней «Ворона и Курица». Сюжетом послужила помещённая в журнале «Сын Отечества» заметка, рассказывающая о том, что в Москве французы ежедневно ходили на охоту — стрелять ворон и не могли нахвалиться своим soupe aux sorbeaux (супом из ворон).

Введение в число персонажей басни реального исторического деятеля, осуществляющего высокую миссию спасения государства от захватчиков, являлось несомненным новаторством Крылова. Так, вопреки всем басенным традициям, начинается указанная басня: «Когда Смоленский Князь, / Противу дерзости искусством воружась, / Вандалам новым сеть поставил / И на погибель им Москву оставил» (Крылов И.А. Полн. собр. соч., т. 3, М., 1946, с. 10), где речь идёт о Кутузове, получившем в 1812 году титул «Смоленский».

«Щука на Кот», худ. Г. Нарбут

Крылов одним из первых увидел в оставлении Москвы акт военной и гражданской мудрости, а уход всего населения из Москвы трактовал как высокопатриотический ответ неприятелю, подчеркнувший готовность сражаться до победы: «Тогда все жители, и малый и большой, / Часа не тратя, собралися / И вон из стен Московских поднялися». Иван Иванович Лажечников, продолжая мысль Крылова, в своём романе «Новобранец 1812 года» писал: «Никто не помышлял о покорности неприятелю, с тем, чтобы оставаться в своих домах, бить ему челом… Где могло кончиться это переселение? Никто не ведал» (Лажечников И.И. «Новобранец 1812 года //Он же. Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», М., 1989, с. 394).

В лице курицы Крылов изобразил рядового обитателя Москвы, который своим чутьём понимал, что с неприятелем, «супостатом», невозможно жить в мире. В лице же вороны, с её эгоистическими взглядами: «Так мне с гостьми не мудрено ужиться / А, может быть, ещё удастся поживиться», — Крылов бичевал примиренчество и приспособленчество отдельных лиц, оставшихся в городе по расчёту. Завершающую фразу из басни: «Попался как ворона в суп», которая сразу превратилась в народную поговорку, разнёсшуюся по всей России, современники относили и к самому Наполеону, попавшемуся в ловушку, расставленную Кутузовым.

Особенно знаменательна басня «Волк на псарне», в которой Крылов изобразил очередную неудачную попытку Наполеона, оказавшегося в Москве в сложном положении, добиться заключения мира направлением к Кутузову генерала Ж.А. Лористона. Не выходя за рамки басенного иносказания, Крылов дал замечательный по выразительности образ Кутузова в виде старика-ловчего, здравый народный смысл которого не позволяет ему вступать в переговоры с хищником: «А потому обычай мой: / С волками иначе не делать мировой, / Как снявши шкуру с них долой» (Крылов И.А. Указ. соч., с. 42).

По воспоминаниям современников, «после сражения под Красным, объехав с трофеями всю армию, Кутузов … посреди приближенных к нему генералов и офицеров вынул из кармана рукописную басню Крылова и прочел её вслух. При словах «ты сер, а я, приятель, сед», произнесённых им с особою выразительностью, он снял фуражку и указал на свои седины. Все присутствующие восхищены были этим зрелищем, и радостные восклицания раздались повсюду» (Крылов И.А. «Басни. Сатирические произведения. Воспоминания современников», М., 1989, с. 362).

Каждый читатель басни сразу понимал, что волк — это Наполеон, считавший, что для него Москва будет лёгкой добычей, и попавший в безвыходное положение, и о какой стае гончих, выпущенной ловчим (Кутузовым) на волка (Наполеона), говорится в концовке басни, — о казачьей коннице, которая растрепала кавалерию Мюрата при Тарутине и чуть не взяла в плен под Городнёй самого Наполеона.

В период отступления наполеоновской армии, когда Кутузов совершал знаменитое параллельное преследование, сберегая русскую армию от напрасных жертв, многие (в том числе и Александр I) считали, что он намеренно строит бегущему врагу «золотой мост» и призывали фельдмаршала активнее атаковать врага. Крылов поддержал мудрую стратегию полководца и отразил её в басне «Обоз», где изобразил Кутузова в образе «коня доброго», а его оппонентов в виде «молодой лошади», ругающей «бедного коня за каждый шаг». Решив показать, как нужно ездить, молодая лошадка в его басне резво бежит под гору, однако «воз начал напирать, телега раскатилась», затем «с возом — бух в канаву» и «прощай, хозяйские горшки».

События завершающего периода Отечественной войны Крылов отразил в басне «Щука и Кот», написанной в начале 1813 года по результатам Березинской операции, где Наполеону удалось вырваться из окружения, обманув адмирала Чичагова. Острое перо баснописца изобразило главнокомандующего 3-й Западной армией в образе щуки, которая вознамерилась отправиться с котом ловить мышей и которой крысы в подвале отгрызли хвост. Тем самым высмеивался флотоводец, которому нечего было делать в сухопутной войне. Сатира басни косвенно затрагивала и императора Александра I, который назначил Чичагова на пост главнокомандующего армией. Та же самая ошибка была повторена в годы Крымской войны, когда командующим армией был назначен адмирал Меншиков, — и результат был таким же плачевным.

Отражение событий войны 1812 года современники находили даже в баснях, написанных Крыловым ещё до войны. Так, бесплодное направление после вражеского вторжения русским императором генерал-адъютанта А.Д. Балашова с мирными предложениями к Наполеону сопоставлялось с героями басни «Кот и Повар», в которой повар «Не находил конца нравоученью», укоряя обжору-кота, а «Васька слушает, да ест», также, как и Наполеон, продолжавший наступление. Поэтому современники стали отождествлять кота с Наполеоном, а повара — с Александром I. Иногда сюжет этой басни трактовался как отклик на нерешительную тактику Барклая де Толли в начале Отечественной войны. Так или иначе, но в работах исследователей басня прочно вошла в ряд сочинений Крылова, посвящённых войне с Наполеоном.

Суровый укор всем, кто в заботах о личных делах, забывает о великом общем деле — пожаре войны, охватившем Россию, звучит в концовке крыловской басни «Раздел». И хотя сама басня, в которой описываются торговцы, увлёкшиеся дележом прибыли и сгоревшие, не обратив внимания на пожар в доме, написана ещё до начала войны (упоминание о ней, также как и о басне «Кот и Повар», встречается в журнале «Чтение в Беседе любителей русского слова» в марте 1812 года), слова: «В делах, которые гораздо поважней, / Нередко от того погибель всем бывает, / Что чем бы общую беду встречать дружней, / Всяк споры затевает/ О выгоде своей» современники относили к событиям «грозы двенадцатого года», когда некоторые люди продолжали решать свои частные вопросы, забыв об общей беде.

Участники и современники войны высоко ценили творчество Крылова: в баснях искали и находили отклик, в котором «горячее патриотическое чувство» соединялось с «необыкновенно верным историческим чутьём» совершавшихся событий. Так, московский ополченец Сергей Николаевич Глинка отмечал: «В необычайный наш год и под пером баснописца нашего Крылова живые басни превращались в живую историю» (Глинка С.Н. «Из записок о 1812 годе», СПб., 1847).

Популярность басен Крылова в действующей армии подтверждал в 1813 году Константин Николаевич Батюшков в письме к Николаю Ивановичу Гнедичу: «Скажи Крылову, что ему стыдно лениться: и в армии его басни все читают наизусть. Я их часто слышал на биваках с новым удовольствием… Вам должно прославлять наши подвиги, и между тем как наши воины срывают пальмы победы, вам надобно приготовлять им чистейшее удовольствие ума и сердца» (Из писем К.Н. Батюшкова — Н.И. Гнедичу//«Крылов И. А. в воспоминаниях современников», М., 1982).

Исследователи творчества Крылова ограничивают перечисленными произведениями круг басенной сатиры, посвящённой войне 1812-1814 годов. Иногда к ним добавляют басню «Чиж и Ёж», которая, по сути дела, явилась отказом Крылова вместе со всеми воспевать Александра I в то время, когда он победоносно во главе русских войск вступил в Париж 19 (31) марта 1814 года.

На самом деле с изгнанием в декабре 1812-го неприятеля из пределов России Крылов не прекратил реагировать на злободневные темы и в 1813 году создал несколько басен с намёком на актуальные события освободительного похода русской армии. В басне «Безбожники» Крылов образно показал основную причину 20-летних войн, потрясавших Европу, намекнув на французов, заражённых революционными идеями и отрёкшихся от своей веры: «Был в древности народ, к стыду земных! племён, / Который до того в сердцах ожесточился, / Что противу богов вооружился». А затем, также образно предсказали неминуемую гибель безбожников: «Плоды неверия ужасны таковы; / И ведайте, народы, вы, / Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы, / Чем против божества вооружают вас, / Погибельный ваш приближают час,/ И обратятся все в громовые вам стрелы».

Басней «Лань и Дервиш» откликнулся» Крылов на выход Высочайшего манифеста от 12 декабря 1812 года «о прощении жителей от Польши присоединённых областей, участвовавших с французами в войне против России», в которой дервиш (бедняк) недоумённо вопрошал у лани, воспитывавшей осиротевших волчат: «Кому своё млеко ты расточаешь? / Иль благодарности от их ты роду чаешь? / Быть может, некогда (иль злости их не знаешь?) / Они прольют твою же кровь». К сожалению, слова Крылова оказались пророческими.

В басне «Крестьянин и Змея» Крылов, показывая раскаявшуюся змею, умоляющую крестьянина взять её к себе в дом, призывал соотечественников не доверять безоговорочно бывшим врагам и не брать их в услужение, особенно учителями своих детей: «Когда пример такой / У нас полюбят, / Тогда вползут сюда за доброю Змеёй, / Одной / Сто злых и всех детей здесь перегубят». Басня была напечатана в журнале «Сын Отечества», в котором ранее обсуждались учителя из пленных неприятелей, которые «постепенно развращают наших девиц, знакомят их с образом мыслей, с языком непримиримых и истинных врагов наших, заставляя забывать и презирать наш отечественный язык» («Сын Отечества», 1813, ч. IV, с. 304-305).

Заключённое в мае 1813 года перемирие между воюющими странами и мирные предложения, направленные Наполеоном союзникам, чтобы выиграть время для укомплектования своей армии, нашли отражение в басне «Волк и Кукушка», в которой уже известный читателям по басне «Волк на псарне» волк (Наполеон) говорит кукушке (Германии), что он стал хорошим и отправляется на отдых. На что кукушка спрашивает: «А свой ты нрав и зубы / Здесь кинешь, иль возьмёшь с собой?», поселе чего выясняется, что волк, несмотря на все его уверения, так и остался хищником: «Уж кинуть, вздор какой!».

Территориальные претензии новых союзников России — мелких германских государств, которые в 1812-м воевали в составе армии Наполеона, — выставлявших в качестве условий присоединения к антинаполеоновской коалиции расширение их границ, были высмеяны Крыловым в басне «Заяц на ловле», в которой рассказывалось о том, как «Большой собравшися гурьбой, / Медведя звери изловили; / На чистом поле задавили — / И делят меж собой», при этом заяц, вовсе не участвовавший в ловле, выторговывает себе «клочок медвежьего ушка».

Даже известная басня «Лебедь, Щука и Рак», написанная Крыловым в 1814 году, первоначально отражала отношения между союзниками, которые в конце 1813-го несколько месяцев стояли на границе Франции у р. Рейна и не могли прийти к единому решению, что им делать дальше.

Здесь под лебедем подразумевался прусский фельдмаршал Гебхард Леберехт Блюхер (1742-1819, командующий Силезской армией), рвавшийся во Францию и прозванный «Генерал-вперёд», в виде рака изображался австрийский фельдмаршал Карл Филипп Шварценберг (1771-1820, командующий Богемской армией), ратовавший за прекращение военных действий и переговоры с Наполеоном, а щукой был показан шведский наследный принц Карл Юхан (1763-1844, бывший французский маршал Жан Батист Бернадот, командующий Северной армией), который пытался увлечь союзников на борьбу с Данией, имея в виду прибрать к рукам Норвегию. Позднее басня не потеряла своей актуальности, но её стали трактовать по-другому: как отклик на деятельность Государственного совета и на несогласие между его членами.

В 1814-1816 годах Крыловым было создано ещё несколько басен, имеющих прямое отношение к событиям борьбы с Наполеоном. В басне «Бочка» (1814), в которой рассказывалось, как после использования обычной бочки под вино винный дух в ней так и не выветрился, высмеивалось послевоенное увлечение императора Александра I и высших слоёв общества мистикой и делалось предостережение: «Ученьем вредным с юных дней / Нам стоит раз лишь напитаться, / А там во всех твоих поступках и делах, / Каков ни будь ты на словах, / А всё им будешь отзываться».

Басня «Пир» (1814) намекала на подковёрную борьбу за место на Венском конгрессе германских князей и ландграфов, толпившихся в приёмных российского и австрийского императоров, чтобы выпросить себе какой-нибудь «клочок» земли: «Когда не хочется домой вам натощак, / Так оставайтесь у порогу: / Вы сыты будете — и это слава богу. — / Места не ваши впереди: / Их берегут зверям лишь крупного покроя; / А кто из мелочи не хочет кушать стоя, / Тот дома у себя сиди».

В басне «Лев и Барс» (1815) Крылов напомнил читателям о многолетней борьбе Александра I с Наполеоном: «Когда-то, в старину, / Лев с Барсом вёл предолгую войну / За спорные леса, за дебри, за вертепы» и о неудавшихся попытках мирных договоров между ними: «Однако, наконец, не вечно ж драться — / И когти притупятся: / Герои по правам решились разобраться; / Намерились дела военны прекратить,/Окончить все раздоры,/ Потом, как водится, мир вечный заключить / До первой ссоры», а также в изящной басенной манере предостерёг от излишней доверчивости: «Кого нам хвалит враг, в том, верно, проку нет».

Разногласия между союзниками, которые на Венском конгрессе чуть не вылились в открытое противостояние, хотя до этого (пока воевали с Наполеоном) они клялись в «вечной дружбе», были высмеяны в басне «Собачья дружба» (1815), в которой Барбос и Полкан уверяют друг друга в любви и дружбе, но «Тут повар на беду из кухни кинул кость. / Вот новые друзья к ней взапуски несутся: / Где делся и совет и лад? / С Пиладом мой Орест грызутся, — /Лишь только клочья вверх летят».

Басней «Крестьянин и Работник» (1815) Иван Андреевич осудил негативное отношение бывших союзников к Александру I, который принёс их странам освобождение. Мораль басни очень красноречива: «Когда у нас беда над головой, / То рады мы тому молиться, / Кто вздумает за нас вступиться; / Но только с плеч беда долой, / То избавителю от нас же часто худо».

В басне «Мышь и Крыса» (1816) Крыловым образно описаны страхи в обществе при известии о возвращении Наполеона с Эльбы, которые не смогли побороть даже известия о его поражении в сражении при Ватерлоо: ««Соседка, слышала ль ты добрую молву?» / Вбежавши, Крысе Мышь сказала: — / «Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву? / Вот отдохнуть и нам пора настала!» — / «Не радуйся, мой свет», / Ей Крыса говорит в ответ: / «И не надейся по-пустому! / Коль до когтей у них дойдет, / То, верно, льву не быть живому: / Сильнее кошки зверя нет!»

Басня «Лев и Волк» (1816) в аллегорической форме рассказывает об отношениях среди бывших союзников в ходе послевоенного дележа Европы. В словах: «Лев убирал за завтраком ягнёнка;/ А собачонка, / Вертясь вкруг царского стола, /У Льва из-под когтей кусочек урвала», — читатели без труда узнавали Пруссию, которая на Венском конгрессе смогла выторговать у России часть территории бывшего Герцогства Варшавского.

Басней же «Волк и Пастухи» (1816) Крылов намекнул на то, что победители, осуществляя послевоенный передел Европы, вели себя хуже Наполеона, перекраивавшего германские государства по своему усмотрению: «Волк, близко обходя пастуший двор / И видя, сквозь забор, / Что, выбрав лучшего себе барана в стаде, / Спокойно Пастухи барашка потрошат, / А псы смирнёхонько лежат, / Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде: / «Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья, / Когда бы это сделал я!».

В басне Крылова «Булат», написанной в 1829-м, в заглавном герое современники узнавали участника Отечественной войны 1812 года генерала от инфантерии Алексея Петровича Ермолова, бывшего командира отдельного Кавказского корпуса, снятого с должности, уволенного в 1827-м в отставку и проживавшего в своём имении под Орлом: «Булатной сабли острый клинок / Заброшен был в железный хлам», а затем и вовсе продан крестьянину, который «стал Булатом драть в лесу на лапти лыки». В басне ёж пытается стыдить начавший ржаветь Булат: «Не стыдно ли тебе щепать лучину / Или обтёсывать тычину, / И, наконец, игрушкой быть ребят?», но ответ Булата стыдит, в первую очередь, Николая I, которому заслуженный воин в полном расцвете сил оказался не нужен: «В руках бы воина врагам я был ужасен, — / Булат ответствует, — а здесь мой дар напрасен; / Так, низким лишь трудом я занят здесь в дому: / Но разве я свободен? / Нет, стыдно-то не мне, а стыдно лишь тому, / Кто не умел понять, к чему я годен».

Приведённые примеры показывают, что казавшееся хорошо известным басенное творчество Крылова, посвящённое борьбе с наполеоновским владычеством, гораздо обширнее и может преподнести исследователям ещё немало сюрпризов.

Статья А. Подмазо «Попался как ворона в суп», журнал «Родина», № 11 2013 г., с. 29 — 31.