Война страшна и смешна одновременно. Карикатурное изображение врага — один из древнейших способов деморализовать противника и поднять собственный боевой дух. Русское общество было оскорблено «нашествием 1812 года» гораздо более, чем того ожидал Наполеон. Архимандрит Филарет писал о походе Наполеона на Москву: «Он наступил на сердце России» (Журнал «Сын Отечества», 1813 г., № 31, с., 232).Тогда и начался расцвет военной журналистики, лидером которой стал журнал «Сын Отечества», выходивший с октября 1812-го.

Печатаемые в «Сыне Отечества» материалы включали в себя исторические экскурсы, политические трактаты, информацию о текущих военных событиях, свидетельства участников и очевидцев. Дополнительный раздел «Смесь» содержал «анекдоты», как тогда называли краткие рассказы о подлинных удивительных происшествиях, а также басни, стихи, рисунки. На его страницах впервые появилась и карикатура, посвящённая войне с «наполеоновским нашествием». Ни одно событие в истории России XIX века не было так роскошно иллюстрировано в «народной галерее».

Грозному гулу вражеских пушек противостояли не только войска и ополченцы, но и шутовские ростопчинские «афишки», сатирические лубки, рисованные карикатуры, которые расклеивались на улицах, появлялись в журнале, продавались у Спасских ворот Кремля — в этом «народном толкучем клубе под чистым небом, где с утра до ночи толкался всякий люд, кто с товарами, кто с вестями». Исследователи XIX столетия собрали 183 карикатуры, посвящённые Отечественной войне 1812 года (Ровинский Д.А. «Русские народные картинки»: Альбом:  3 ч.,  СПб., 1900).

Общий стиль карикатур был задан «афишками» генерал-губернатора Москвы Фёдора Ростопчина с известиями о военных событиях. Исследователь П.А. Картавов собрал и в 1904 году издал 57 из них мизерным тиражом в 30 экземпляров, а большая часть карикатур никогда не переиздавалась. Губернатор хотел не просто информировать москвичей, дабы избежать паники, но и активно влиять на их умонастроение: «Чернь есть такое существо, в коем живость радости и живость скорби равно требуют благоразумного обуздания» (Борсук Н.В. «Ростопчинские афиши», М., б/г., с. 11).

Первая афишка вообще не содержала реальной информации. Сочинённая Ростопчиным в стиле народных прибауток и скоморошин история о Корнюшке Чихирине появилась в Москве в июле 1812 года. Некий мещанин Корнюшка Чихирин, «выпив лишний крючок», «разругал скверными словами всех французов» и перед народом произнёс «речь»…

Текст дополнен лубочной картинкой с изображением кабака и самого Кирюшки, держащего речь к народу. Стиль ярмарочных раешников и народных побасенок был избран намеренно, поскольку губернатор был убеждён, что надо говорить с народом «наречием деревенских баб». Император французов в текстах Ростопчина приобрёл карикатурные черты: «Мужичишка в рекруты не годится: Я кожи, ни рожи, ни видения; раз ударить, так след простынет и дух вон; а он всё-таки лезет вперёд — на русских» (Там же, с. 18).

По свидетельству современника М. Дмитриева, афишки московского губернатора «производили на народ Московский огненное, непреоборимое действие» (Там же, с. 13-15). При этом авторы воспоминаний указывают на откровенно пропагандистский характер посланий Ростопчина. Городской голова Ростова М.И. Маракуев неодобрительно отзывался о «глупых афишках», которые не успокаивали людей, не давали им картину реальности, а лишь побуждали к отчаянным и необдуманным действиям («Наполеон в России глазами русских», М., 2004 г., с. 24,36-37).

Занятные случаи (анекдоты), помещаемые в отделе «Смесь» в «Сыне Отечества», служили основой для сатирических рисунков. Известие о предприимчивом крестьянине, угнавшем у французов пушку, оставленную без присмотра, стало сюжетом нескольких лубочных картинок, сюжетом басни Крылова «Обоз», было использовано в офорте Ивана Теребенева «Крестьянин, увозящий у французов пушку», а позже вышло отдельным листом.

Поскольку подавляющее количество сообщений описывало бедствия отступающей армии, эта тема доминировала и в карикатуре. Рисунок М. Богучарова «Бивак французских войск под Вильною на попятном их пути» сделан «с натуры» и представляет картину бедствий французских солдат: лежат мёртвые и замёрзшие тела, оборванные солдаты жарят конину. Рисунок того же автора «Ретирада французской армии» приложен к № 19 «Сына Отечества» за 1813 год. Он изображал «с натуры» «военное одеяние французской гвардии во время, как большая армия свободно производила попятное движение своё от Москвы к Вильно, за Вислу, Одер, Эльбу и проч., и проч., и проч.».

Восемь фигур несчастные и оборванные, в немыслимых одеяниях, представляли разные роды элитных французских войск. Примечательно, что для читателей «Сына Отечества» подписи к рисункам сделаны не только на русском, но и на французском языке.

Во главе русской школы карикатуры стояли Теребенев, А.Г. Венецианов, И.А. Иванов и круг связанных с ними графиков и художников. Карикатурами «стреляли» в Наполеона более 40 художников. Только у Теребенева исследователи насчитывают 49 карикатур военного времени. Изобретательные по композиции, выразительные по рисунку, остроумные по замыслу, они перекликались с традицией лубочных народных картинок и сами подчас именовались «народными картинками». По словам художника и издателя «Санкт-Петербургского вестника» А. Е. Измайлова, теребеневские карикатуры были «остроумные и единственные в своём роде».

Среди профессиональных художников, рисунки которых сатирически отражали события 1812-1813 годов, также были А.Е. Мартынов, К.А. Зеленцов, В.К. Шебуев. Сатирическая графика 1812 года выполнялась в технике офорта или простого рисунка-лубка. Раскрашенные от руки профессиональными художниками отдельные сатирические листы стоили 1-5 рублей и выходили тиражом 200-300 экземпляров. Они выставлялись в витринах магазинов или выходили вкладкой в газетах и журналах. Плохой раскраски рисунки за одну-полторы копейки раскупались в средних слоях населения, а простой народ видел их расклеенными на стенах домов.

Два великих противника наполеоновской армии в России — голод и холод — служили неистощимым материалом для сюжетов в карикатуре. В конце 1812 года в журнале появилась информация о том, что голодающие французские солдаты не брезгают употреблять в пищу ворон. В том же номере была опубликована басня Крылова «Ворона и курица», в которой также использован образ вороны применительно к французам.

Напомнив читателю известную русскую пословицу «попал как кур во щи», журнал предлагал переиначить её на сатирический манер: «попала как ворона во французский суп» («Сын Отечества», 1812 г., № 8, с. 44). Это выражение стало крылатой остротой и послужило сюжетом для карикатуры Теребенева «Французский суп». Оборванные французские солдаты с жадностью поедают растрёпанную ворону, сами чем-то похожие на неё. Уже после окончания войны вышло собрание басен Крылова, в котором гравёр С.Ф. Галактионов использовал тот же мотив бедствий французов для виньетки к басне «Ворона и курица». Два неприятельских солдата ловят ворон на фоне кремлёвских башен.

«Гастрономические» страдания Наполеона и его армии служили неистощимой темой для насмешек карикатуристов. На листе «Кухня главной квартиры в последнее время пребывания в Москве» изображён повар, готовящий на обед кошку, лягушек, крыс и ворон. Рядом гвардеец с вожделением сторожит добычу в мышеловке. Авторская подпись выразительна: «Рисовано с натуры, самовидцем». Надпись на картинке приглашает граждан нести на французскую «кухню» мышей, кошек, лягушек, обещая в награду крест Почётного легиона.

Второй распространённой темой карикатур о «бедствиях французов» были русские морозы. Кутузов писал: «В конце октября начались морозы и вьюги. Неприятель сбит с дороги и рассыпался по полю, где довольно одной холодной ночи, и без преследований, для его гибели» («Русская старина», 1877 г., № 2, с. 296). Известия о том, что отступающая армия жестоко страдает от русских морозов, породили образ «зимних квартир» для иноземцев, которые они нашли в сугробах.

Одна из лубочных картин Алексея Венецианова изображает Наполеона, погружённого в снег так, что видна лишь его голова и знаменитая треуголка. Двое встречающих императора маршалов тревожатся: «Ай, ай, он чуть не погибает!», «Что повелите возвестить в парижском бюллетене?» На этот вопрос Наполеон отвечает проклятиями и распоряжением известить парижан о том, что армия разместилась на «зимних квартирах» и добавляет: «Да всевозможно постарайся скрыть от англичан, что русские чёрт знает нас куда загнали. Прибавь ещё, что казаки… Постой! Об них из всей ты мочи лги! Короче, говори ты всё, кроме правды» (Ровинский Д.А. «Русские народные картинки», кн. II, с. 189).

Излюбленным патриотическим сюжетом были подвиги партизан, лихих казаков, «неустрашимых русских», уподобляемых героям древности. Листы Ивана Иванова «Русский Курций», «Русский Сцевола, лишающий себя руки, чтоб не служить Наполеону, врагу Отечества» были помещены в журнале «Сын Отечества». Затем последовали картинные подвиги владимирцев, сычёвцев со старостой Геркулесом, подвиги крестьянина Силы Богатырёва, ратника Храброва, Павла Прохорова, Вавилы Мороза…

В отличие от русских удальцов неприятельские солдаты изображались в виде несчастных уродов и калек. Еще более впечатляющи победы крестьянок при помощи кочерги, ухвата, вил и другой домашней утвари: старостиха Василиса колет вилами; «Терентьевна доколачивает башмаком», бабушка Кузминишна — глиняным горшком. Французы на картинках шествуют под конвоем «бабушки Спиридоновны» и «бабушки Кузминишны», «старостихи Василисы с девками», крестьянки Власьевны, На одном из таких листов о крестьянских подвигах «Терентьевны» прямо указано: «Происшествие, случившееся в Москве на Никольской улице в октябре 1812 года. В. Лапин» (Там же с. 203).

Но по мере нарастания бедствий отступающей неприятельской армии всё меньше смешного содержалось в картинках. Жутко и страшно смотреть на полуодетых, погибающих от голода солдат, брошенных своими командирами и перешедших под «команду» Василис. Один из листов Теребенева 14 февраля 1813 года напоминал о милосердии русских. Изображённых на нём пленных французских солдат кормят русские гвардейцы со словами: «Один лишь Росс с врагами чтит христианскую кровь. Сколь месть его страшна, столь искренна любовь» (Ровинский Д.А. «Русские народные картинки», кн. II, с. 203).

Главным героем сатирических листов 1812-1813 годов выступал Наполеон. Ему посвящено 72 известные карикатуры. Одним из первых «художественное» описание внешности императора дал Фёдор Корбелецкий, человек удивительной судьбы. Его описание поведения и облика Наполеона при вступлении в Москву двести лет пересказывала такая масса авторов, что первоисточник почти забыт. Между тем Корбелецкий писал своё сочинение под давлением весьма невыгодных для него обстоятельств. Рядовой чиновник Министерства финансов был послан в Москву с незначительной миссией вполне мирного свойства.

Поверив в победные реляции о победе под Бородино, он в конце августа 1812 года бестрепетно поехал по Калужской дороге и неожиданно для себя оказался в расположении движущейся к Москве французской армии. По этой причине значительное место в своём сочинении Корбелецкий отвёл описанию того, как он «по странному случаю» оказался в плену, как мужественно держался на допросе, как, отвечая на вопросы о количестве русских войск в Москве, «удваивал» воинскую силу и «утраивал» численность земского ополчения (Корбелецкий Ф. «Краткое повествование о вторжении французов в Москву и о пребывании их в оной», М., 1813 г., в журнале «Сын Отечества» N: 18 за 1813 г.).

Ему пришлось выполнить роль «проводника» для армии, вступающей в незнакомый город, за что сам Наполеон наградил его сторублёвой ассигнацией, которую Корбелецкий, по его словам, «за ненадобностью сжёг при свидетелях». В силу такого стечения обстоятельств автор оказался очевидцем нервного ожидания Наполеоном на Воробьёвых горах «депутации из Москвы». Этот момент автор описывает как единственный случай, когда французскому императору изменила его выдержка: «Он приведён был… в чрезвычайное изумление… род исступления или забвения самого себя. Ровные и покойные шаги его в ту же минуту переменяются в скорые и беспорядочные. Он оглядывается в разные стороны… трясётся, цепенеет, — щиплет себя за нос… Он представлял тогда человека беснующегося…» (Там же, с. 27).

Оправдательный тон сочинения Корбелецкого усилен неприглядным «словесным портретом» великого императора: «Наполеон при среднем росте, имеет лицо большое, грозное; короткошей, плечист и корпусом ровен. Цвет лица его оливковый, волосы на голове чёрные, лоб наклонный или навислый, глаза малые, но быстрые, щёки плоские, нос длинный и прямой, с малою, едва приметною горбиною, губы маленькие, прижатые, борода выдавшаяся вперёд и довольно кверху поднятая. Он имеет вид важный, говорит тихо и мало и всегда… погружён в размышление. С маршалами и генералами своими обращается равнодушно… никаким знаком почести раболепию их не ответствует… не заметил я, чтоб он смеялся или, по крайней мере, улыбнулся, и никогда с открытою головою… он всегда сохранял постоянное хладнокровие и величавость». Описание императора иллюстрировалось гравюрой с карикатурным его изображением: огромный нос, вздёрнутый подбородок, свирепое выражение глаз, треуголка, очки, подаренные ему под Малоярославцем (Там же).

Карикатурное изображение этого «злобного» профиля Наполеона имело несколько модификаций. Один из подобных портретов под названием «Видно коршуна по взгляду» сопровождался обширным пояснительным текстом: «длинно-покляпный нос», «коварно-злобным огнём сверкающие глаза», «малорослый рыцарь» (Ровинский Д.А. «Русские народные картинки», кн. II, с. 219). Авторы этого профиля соединили портреты Наполеона и его матери Летиции: на перевёрнутом изображении императора видится силуэт старухи в капоре. Оба изображения продавались во всех лавках по 4 копейки за пару. Позже Теребенев изготовил копию этого профиля Наполеона, но при ближайшем рассмотрении она производит жуткое впечатление. Лицо императора составлено из мёртвых тел, а одежда — из обрывков карты Европы. Зрителя того времени такой художественный приём заставлял вспомнить гравюру XVIII века, изображавшую голову царя Ирода, составленную из трупов вифлеемских младенцев (Там же, Альбом ч. 2, с. 460).

Эмоциональные описания Наполеона в журнале «Сын Отечества» рисовали образ великого и ужасного злодея: «кровожадный, ненасытимый опустошитель», «коварный притеснитель», «ужасный разрушитель», «железное сердце», «ужасная твоя душа». По сравнению со словесным уничижением французского императора карикатура обладала более весомыми возможностями. Лист Теребенева «Обратный путь, или действие русского слабительного порошка» изображает Наполеона в самом затруднительном положении. Стоящий рядом с императором крестьянин напяливает на него знаменитую треугольную шляпу, а казак подстёгивает его нагайкой и приговаривает: «Ступай, неси скорее по старой дороге домой и скажи своим, что насилу мог донести собранную с русских контрибуцию». А крестьянин добавляет: «А чего в штанах не унесёшь, так ин в шляпу покладёшь» (Там же, с. 440).

Бонапарт часто представлен скачущим: то на санках по шею в бочонке, то в лубочном ящике, то в крестьянских дровнях, то в польской кибитке. На одной из картинок Теребенева «Французский вояжёр 1812 года» Наполеон, в огромных валенках, скорчившийся от холода, едет в санках на свинье, шерсть у которой стоит дыбом, как у ежа. Император говорит: «На Париже прохладно, на Москве очень жарко», а свинья отвечает на «французский манер»: «Уи, Уи, мосье». На картинке Иванова крестьянин схватил под уздцы лошадь, которая везёт сани с Наполеоном, и говорит: «Постой-ка, не в свои ты сани, брат, садишься. Ты править нашею лошадкой не годишься». Неизменными в облике императора оставались треуголка, ботфорты, сюртук, что делало изображения мгновенно узнаваемыми.

Пребывание Наполеона в России представлено сатириками как полное неприятностей от русского гостеприимства». На одной из карикатур император пляшет вприсядку под музыку «Ах, скучно мне на чужой стороне», а крестьянин подстёгивает его кнутом. На другом листе Теребенева ополченец, солдат и казак парят Бонапарта в бане, а тот кричит: «Этакова мучения я сроду не терпел — меня скоблют и жарят, как в аду». На третьей картинке Наполеона «угощают»: он провалился в бочку с тестом, на голову ему валится венок из калачей, во рту пряник, а «ратник» наливает в стакан сбитень. Все «угощения» символичны и связаны с реальными местами военных действий: тесто «Калужское», пряник «Вяземский», сбитень вскипячён на Московском пожаре» (Там же, с. 440, вклейка).

Образ Наполеона анимирован образами животных, среди которых наиболее часто встречается волк. Басня Крылова «Волк на псарне», опубликованная в «Сыне Отечества», рисует главную неудачу французского императора: рассчитывал поживиться в «овчарне, а попал на псарню». Лист «Пастух и волк», принадлежащий Теребеневу, следует тому же образу: «А я попросту, как в старину бывало, приноровил, схватил и как хочу, так теперь его и поворочу». К изображённой в руке пастуха волчьей шкуре приставлена голова Бонапарта в треуголке (Там же, с. 156).

Если серьёзные статьи о Наполеоне сравнивали его с Атиллой, Батыем, Александром Македонским, то сатирические листы в 1813 году предложили неожиданное сравнение грозного императора с бароном Мюнхгаузеном. Два героя, по мнению авторов, сходны в приверженности к поведению по русской пословице: «Не любо — не слушай, а врать не мешай».

На листе изображён сам Бонапарт в неизменной треуголке, который «проповедует царям и великим мира», а рядом малолетний сын императора рассматривает книжку о Мюнхгаузене. Насмешливая надпись гласит: «Исчезла древняя слава моя перед великим сим героем! К стопам его повергли слабые опыты того искусства, коим некогда прославился Мюнхгаузен! Да заменят в потомстве он — меня, бюллетени его — книгу мою». Надписи сделаны по-русски и по-немецки в расчёте на внимание нового союзника 1813 года — Пруссии.

Выход русской армии в Европу вызвал новую волну патриотизма. Пропагандистская «война перьев», которая разгорелась на всем пространстве Европы в эти годы, не знала жалости и снисхождения. Император французов окончательно превратился в главную мишень сатириков и карикатуристов. В связи с кончиной в марте 1813 года Кутузова раскрывается уникальная черта русской сатиры на Наполеона: его никогда не сравнивали с российским императором Александром I, что, казалось бы, следовало ожидать. Национальное неприятие «выскочки», «узурпатора», оскорбившего сакральность императорского титула, вызвало снижение пропагандистского статуса незваного гостя. Бонапарт в сатирической журналистике противопоставлен не Александру I, а Кутузову.

Сатирические выпады против французского императора имели целью развенчать миф о его «величии». Извещая читателей о речи Бонапарта в Сенате 8 декабря 1812 года после неудачи русского похода, «Сын Отечества» заключал: «Кажется, что судьба определила разрушить очарование, которое в глазах многих людей представляет Наполеона великим человеком… он человек высокомерный, лукавый, а отнюдь не великий» («Сын Отечества», 1813 г., № 1, с. 145,147).

Настойчивое напоминание о том, что Наполеон — дутая величина, что он лишь обманывает французов и своих союзников, звучало всё чаще по мере продвижения русской армии по Европе. Накануне Лейпцигской битвы появился лист, где император произносит перед французами речь, стоя на ходулях: «Кто смел разнесть столь ложны слухи, что будто б стал я меньше мухи?» (Ровинский Д.А. «Русские народные картинки», кн. II, c. 166).

На другом листе Теребенева в листе «Разрушение всемирной монархии» Наполеон балансирует на разваливающейся бочке. На досках, из которых сколочена бочка, написаны названия государств: Вестфалия, Голландия, Швейцария, Вюртемберг, Гессен, Италия. Бочку скрепляет обруч «континентальная система». Снаружи бочку атакует штыком русский солдат, а казак пикой пронзает мешок с надписью «контрибуция» (Там же, с. 172).

Иногда в русских сатирических сочинениях и карикатурах словно звучит сожаление о судьбе великого человека. Наполеон «убаюкивает Францию», Наполеон — «последняя буква алфавита», Наполеон, скатившийся с горы, — конец великого человека вызывал не только насмешку, но и сознание его значительности. Один из листов 1813 года изображал французского императора в виде корабля, раз бившегося о скалы с названиями «Россия», «Москва» и тонущего у берегов Европы.

На картинках прослеживалась судьба: «Хотя высоко влез и силою гордился, Но справить я не мог — на Эльбу вдруг спустился». (Там же, с. 171-172). Автор военных портретов 1812-1815 годов А. Афанасьев в 1821 году создал гравюру «Кончина Наполеона», в которой уже не содержалось ничего сатирического, а, напротив, видна была скорбь. Своего рода «дайджест» карикатур на Наполеона представлен в оригинальном послевоенном издании «Подарок детям в память 1812 года для назидания потомкам» (Там же, кн. IV, с. 221-224, Азбука). Подобно русским детским азбукам, каждая буква алфавита снабжена картинкой и стихом. На этом лубке все стихи и изображения посвящены сатире двенадцатого года.

Так, буква «В» сопровождается буквальным пересказом лубка «Вороний суп»: «Ворона как вкусна! Нельзя ли ножку дать? А мне из котелка хоть жижи полизать». В других «буквах» геройствуют те же «Власьевны», казаки, а Наполеон озабочен своим огромным носом, который надо доставить обратно в Париж. Эта «азбука» была отпечатана в Петербурге в 1814-м и состояла из 34 картинок в футляре, составленных из карикатур 1812 года с двустишиями на каждую букву.

Представлены листы Теребенева, Иванова, Венецианова с несколько изменёнными надписями. В 1880 году появилось несколько экземпляров этой азбуки в нераскрашенных листах, которые продавались по 5 рублей. Оба издания сейчас являются библиографической редкостью. «Картинки 1812 года» были также изданы для показа в «волшебном фонаре». Факт их широкой известности и популярности в России среди самой разной публики несомненен.

Несмотря на то, что школу политической карикатуры возглавили профессиональные художники, здесь безраздельно царствовали стиль и художественно-изобразительный язык народного лубка и балаганного раёшника.

Статья (с сокращениями) Л. Березовой «Знай из роду в род каков русский народ», журнал «Родина» № 6 2012 г., с. 74-76.