Отечественная война 1812 года была не только военно-политическим столкновением государств, но также противостоянием православной России и «безбожной», «дехристианизированной» Франции. Во всяком случае, именно так происходившие события осознавались современниками. Гонения на церковь и духовенство времён Великой французской революции, введение республиканского календаря и провозглашение новой религией культа Разума, слишком прагматичная, даже беспринципная церковная политика Наполеона, его неоднократные столкновения с папой Пием VII, закончившиеся отлучением французского императора от церкви и пленением римского первосвященника — всё это в сочетании с умело проводимой церковной и светской пропагандой создавало ощущение некоего духовно-религиозного мятежа, поднятого Наполеоном против христианства.

Великая армия, умывшая кровью половину Европы, грабившая и осквернявшая русские православные храмы, воспринималась как своеобразная тёмная сила, а её предводитель сравнивался с Антихристом — ставленником Сатаны, который, согласно христианской эсхатологии, должен появиться на Земле незадолго до второго пришествия Христа и сосредоточить все существующее на ней зло для борьбы против христианской церкви.

Российский император со временем стал восприниматься как правитель, избранный Богом для того, чтобы остановить «кровавый путь» Наполеона и освободить Европу от его владычества. Однако если образ «благословенного ангела» Александра сложился фактически уже после его победы над Наполеоном, то образ «Наполеона-Антихриста» начал формироваться задолго до войны 1812 года.

Рождение легенды о демонической сущности Наполеона, несомненно, связано с созывом им в Париже Великого синедриона (еврейский суд), заседавшего с 9 февраля по 9 марта 1807 года. Христианский мир встретил это событие очень настороженно. Дело в том, что Великий синедрион не созывался несколько столетий.

По преданию, вновь собравшийся синедрион должен был провозгласить приход Антихриста. Если большинство европейских государств ограничились простым замалчиванием этого события, то в России, находившейся в то время в состоянии войны с Францией, православная церковь объявила о синедрионе всенародно, дав ему при этом соответствующую оценку. В специальном объявлении Священного синода от 15 декабря 1806 года, читавшемся по распоряжению Александра I во всех храмах Российской империи, Наполеон представлялся не только как узурпатор, поработитель человечества, «неистовый враг мира и благословенной тишины», но и как отступивший от Бога гонитель христианской церкви.

В документе обращалось внимание на неоднократные прагматичные манипуляции Наполеона с религией — участие в революционных «идолопоклоннических празднествах», желание принять ислам во время египетской кампании. По поводу предстоящего созыва синедриона говорилось так: «Наконец, к вящему посрамлению церкви христовой, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести и установил новый великий сангедрин (синедрион) Еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа…

Образ «Наполеона-Антихриста» впоследствии получил своё развитие. Россия в подобном восприятии французского императора была не одинока — аналогичные трактовки встречались и в странах Западной Европы. Так, например, в Испании в 1808 году на волне освободительной борьбы был составлен и получил широкое распространение так называемый «Гражданский катехизис», в котором подчёркивалось, что Наполеон имеет два естества — «сатанинское и человеческое» и происходит «от ада и греха». В 1809-м немецкий поэт Э. М. Арндт во втором томе своего труда «Дух времени», а также в ряде брошюр и листовок называл Бонапарта «Сатаной» и «Антихристом».

В России после Тильзитского мира антинаполеоновская церковная проповедь временно прекратилась. Однако о «безбожной» сущности нового союзника не забывали. Широкое хождение имел анекдот, записанный Петром Вяземским в его «Старой записной книжке»: «Когда узнали в России о свидании императоров, зашла о том речь у двух мужичков. «Как же это, — говорит один, — наш батюшка, православный царь, мог решиться сойтись с этим окаянным, с этим нехристем? Ведь это страшный грех!» «Да как же ты, братец, — отвечает другой, — не разумеешь и не смекаешь дела? Разве ты не знаешь, что они встретились на реке? Наш батюшка именно с тем и велел приготовить плот, чтобы сперва окрестить Бонапартия в реке, а потом уже допустить его пред свои светлые царские очи» (Вяземский П. А. «Старая записная книжка», М. 2000 г., с. 136).

С началом Отечественной войны 1812 года идея о демонической сущности Наполеона вновь оказалась востребованной. В пропаганде с активным использованием религиозной фразеологии создавался нелицеприятный, «тёмный» образ врага и проводилась мысль, что России Богом предназначено остановить злодеяния Наполеона и освободить от него Европу. В начале войны среди солдат 1-й Западной армии полковыми священниками была распространена информация из письма профессора Дерптского университета В.-Ф. Гецеля, присланного Барклаю де Толли. Она представляла собой кабалистическое изъяснение двух мест из Апокалипсиса, где в имени Наполеона высчитывалось «звериное число 666» и предсказывалось его скорое падение, «Апокалипсический зверь», как известно, отождествляется христианской эсхатологией с Антихристом.

Согласно Апокалипсису, власть зверю будет дана на 42 месяца. Именно этим числом и объяснялось падение Наполеона в 1812 году, ибо в то время ему уже исполнилось 42 года. Московский генерал-губернатор Фёдор Ростопчин вложил в уста одного из героев своих «афишек» — «московского мещанина, бывшего в ратниках, Карнюшки Чихирина» — следующую фразу, обращённую к Наполеону: «Полно демоном-то наряжаться: молитву сотворим, так до петухов сгинешь!» (Борсук Н.В. «Растопчинские афиши. Текст с примечаниями и предисловием», СПб, 1912 г., с. 71).

По воспоминаниям поручика 11-й артиллерийской бригады 4-го пехотного корпуса И.Т. Радожицкого, один из служивших с ним нестроевых офицеров ещё до перехода Великой армии через Неман под влиянием чтения Священного Писания проповедовал, что «Антихрист, сиречь Аполлион или Наполеон, собрал великие, нечистые силы около Варшавы…для того, чтобы разгромить матушку-Россию; что при помощи Сатаны Вельзевула, невидимо ему содействующего, враг непременно полонит Москву, покорит весь русский народ, а за тем вскоре последует светопреставление и страшный суд» (Радожицкий И.Т. «Походные записки артиллериста, с 1812 по 1816 год», М. 1835 г., с. 16-17).

По словам Радожицкого, имя Наполеона приводило в трепет «русскую чернь», которая «не иначе о нём разумела, как об Антихристе». В народе распространялись слухи о том, что на Россию идёт армия дьявола, солдаты которой боятся креста («Рассказы о Двенадцатом годе, собранные Т. Толычевой», М, 1912 г., с. 113-115). После взятия и сожжения Москвы о демонической сущности Наполеона стали говорить ещё чаще. Огонь, уничтоживший древнюю столицу, сравнивался с адским пламенем.

В статье находившегося в то время в России Арндта, опубликованной в «Сыне Отечества» говорилось: «Кровожадный, ненасытимый опустошитель, разоривший Европу от одного конца её до другого!.. Ты восседишь на престоле своём, посреди блеска и пламени, как Сатана в средоточии ада, препоясан смертью, опустошением, яростью и пламенем… и в безмолвной радости созерцаешь развалины и пепел, возвещающие твоё пришествие. Москва горит, блеск её померкает, великолепие её превращается в прах… Ты достиг высочайшей степени злодейства, с которой низринут будешь в бездны адские! Есть бессмертное, правосудное Провидение; оно обрящет и сокрушит в своё время виновную главу твою» (Арндт Э. М. Глас истины//Сын Отечества, 1812, № 1, с. 1, 6-8) .

В 1812-1814 годах были изданы десятки карикатур, на которых Наполеон был изображён в демоническом обличье, с рогами и хвостом, или стоящим рядом с Сатаной и чертями. Подобные карикатуры создавались также в Англии и Германии. В виде Сатаны с горящим факелом в руках французский император был показан на раскрашенной гравюре, изображавшей план Москвы с указанием сгоревших домов. Известный график Иван Теребенев выполнил портрет Наполеона, где его лицо состояло из мёртвых тел, а одежда — из обрывков карты Европы. Этот художественный приём был заимствован автором с гравюры XVIII века, изображавшей голову царя Ирода, составленную из трупов вифлеемских младенцев.

Отечественная война, воспламенив сердца патриотов, произвела настоящее «стихотворное наводнение», в котором участвовали как общепризнанные таланты (Державин, Карамзин), так и начинающие стихотворцы. Используя подчас чрезмерные гиперболы, Гарила Державин представил войну наполеоновской империи с Россией как борьбу тьмы со светом, зла с добром, православия с нечестием.

Например, в лиро-эпическом гимне 1812 года «На прогнание французов из Отечества» Наполеон рисуется вышедшим из бездны «таинственных числ зверем», «в плоти седьмглавым Люцифером, о десяти рогах венчанным», драконом или «демоном змеевидным». В сопровождении подчинённых ему ехидн он шествует по земле, сея повсюду смерть. Всё живое бежит от зверя прочь, но вот на его пути встаёт «агнец белорунный, смиренный, кроткий, но челоперунный», то есть Александр I. Царь поднимает народ на борьбу за веру, против «врагов Христова». «Александров глас наш дух вознёс: / Прибег он в храм — и стал бесстрашным Росс. / Упала демонская сила». Увидев «святость Александра трона» и «лесть Наполеона», россам помогает Бог, что и решает исход кампании (Державин Г.Р. «Гимн лиро-эпический на прогнание французов из Отечества». Державин Г.Р. соч.: в 9 т., т. 3, СПб, 1866 г., с. 137-164).

П. Кутузов в оде «На истребление врагов и изгнание их из пределов любезного отечества» показал Наполеона в образе страшного дракона с железной короной на голове, на челе которого обитает смерть. Этот страшный демон, с ревом изрыгая пламень, окутанный клубами чёрного дыма, движется с Запада на Россию. В борьбу с ним вступает ангел, символизирующий Александра I. Победу света над тьмой провозгласил в 1814 году и Николай Карамзин:

Конец победам! Богу слава!
Низверглась адская держава:
Сражён, сражён Наполеон! …
Есть правды Бог: тирана нет!
Преходит тьма, но вечен свет.
Сокрылось ночи привиденье.
Се утро, жизни пробужденье!…
Злодей торжествовал: где он?
Исчез, как безобразный сон. (Карамзин Н.М. «Освобождение Европы и слава Александра I. Карамзин Н.М. «Стихотворения», Л., 196 г.)

Юный Саша Пушкин в лицейском стихотворении «Воспоминания в Царском Селе» писал нечто похожее: «Где ты, любимый сын и счастья, и Беллоны,/ Презревший правды глас, и веру, и закон,/ В гордыне возмечтав мечом низвергнуть троны?/ Исчез, как утром страшный сон!» (Пушкин А. С. Соч.: В 3 т., т. 1, M. 1974 г., с. 21).
В 1814-м поэт А.Е. Измайлов в изящном юмористическом стихотворении «Завещание Н. Бонапарте» писал: «Вся собственность моя теперь: одна душа!/ Один мой только гений!/ Отказываю их я Князю Сатане,/ Который сочинял со мною бюллетени,/ И помогал во многом мне». Следующая фраза — «Не требую себе богатых похорон;/ Я даже обойтись могу без погребенья» — содержала намёк либо на отлучение Наполеона от церкви, в силу чего он не мог быть погребён по христианскому обряду, либо на то, что Антихрист, по Апокалипсису, низвергается в бездну (в огненное озеро) живым.

Победа над Наполеоном была воспринята многими современниками как результат действия божественного промысла, избравшего своим орудием Россию и ее императора. Более того, окончание Наполеоновских войн рассматривалось как начало обновления всей Европы, в котором Россия и Александр I призваны сыграть ведущую роль. Сам российский император, познавший, по его собственному признанию, в 1812 году Бога, в данное время был сильно подвержен религиозным настроениям.

Уже 25 декабря 1812-го в Высочайшем манифесте, изданном по случаю изгнания неприятеля из пределов Отечества, в качестве главной причины победы была названа помощь Бога. В другом манифесте от того же числа объявлялось о намерении императора соорудить храм во имя Спасителя Христа «в ознаменование благодарности… к промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели».

Та же мысль кратко и ёмко была выражена в надписи на реверсе медали, учреждённой 5 февраля 1813 года в память победы в Отечественной войне: «Не нам, не нам, а имени Твоему». В 1814-м Александр постановил проводить в день Рождества Христова ежегодное празднество, получившее официальное наименование «Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа и воспоминание избавления Церкви и Державы Российской от нашествия галлов, и с ними двадесяти язык».

Взятие Парижа было превращено Александром I в настоящее духовное торжество. Воззвание императора содержало призыв не уподобляться врагам и принести им «не месть и злобу, но дружелюбие и простёртую для примирения руку». 29 марта 1814 года по старому стилю, в первый день Пасхи, было устроено торжественное молебствие на парижской площади Согласия, на месте казни Людовика XVI. Через год, «проникнувшись сознанием благодати, осенившей Россию», Александр решил «организовать международные и политические отношения на учении Евангелия».

14 сентября 1815 года, в день праздника Воздвижения Креста Господня, по инициативе Александра I монархи России, Австрии и Пруссии подписали акт о Священном союзе. Вступление Александра I во главе союзных войск в Париж в марте 1814-го стало апогеем его величия и славы. Его называли «северным Агамемноном», «освободителем Европы», «спасителем Вселенной». Его нередко возносили до высот небожителя.

Вяземский писал:

Муж твёрдый в бедствиях и скромный победитель!
Какой венец Ему? Какой ему алтарь?
Вселенная! Пади пред Ним: Он твой спаситель!
Россия! Им гордись: Он Сын твой, Он твой Царь!»

Это четверостишие было обыграно во время проведения в Москве 19 мая 1814 года празднеств по случаю взятия Парижа. Во время осуществления театральной постановки пьесы А.М. Пушкина, дальнего родственника А.С. Пушкина, «Храм бессмертия» стихи Вяземского яркими литерами светились под бюстом Александра, установленном на высоком, богато украшенном пьедестале посреди воображаемого храма. Два гения держали над ним масличную и миртовую ветви, на жертвенниках курился фимиам. Героиня, изображавшая Россию, преклонила перед ним колени…» (Любецкий С.М. «Рассказы из Отечественной войны 1812 года…», М., 1880 г., с. 415, 454-455).

Широкое хождение получило в то время исчисление, сделанное директором саратовских училищ Шестаковым. Переведя буквы изречения «И посла мирови Ангела кротости» в цифровое значение, он получил сумму чисел, равную 1777 — году рождения императора. Сложение чисел, составляющих год, число и месяц рождения Александра, дало 1801 — год его вступления на престол.

Впоследствии, уже после смерти императора, размышления над приведённой фразой и попытки найти в датах, составляющих важнейшие вехи его жизни, какой-то дополнительный магический смысл продолжались. Так, например, сохранилась записка (авторство не установлено), где, помимо выведения из указанного изречения даты рождения Александра, приводится также ещё одно исчисление: сумма цифр, входящих в состав годов его рождения, вступления на престол и смерти, составляет 48, что соответствует числу прожитых им лет.

3 августа 1814 года Священный синод. Государственный совет и Сенат на общем чрезвычайном собрании вынесли постановление: в качестве выражения императору «дани всеобщей признательности за прославление Отечества» поднести ему титул «Благословенный», выбить в его честь медаль и воздвигнуть в столице памятник с надписью «Александру Благословенному, Императору Всероссийскому, Великодушному Держав Восстановителю от признательной России». Несмотря на то, что Александр из «чувств скромности и смирения духа» отказался принять «имя самое» и попросил «государственные сословия оставить» вынесенное постановление «без всякого исполнения», титул Благословенный прочно закрепился за ним.

Памятник Александру был воздвигнут в Петербурге уже после его смерти, по повелению Николая I. 30 августа 1834 года в центре Дворцовой площади, в ста метрах от Зимнего дворца, была открыта знаменитая Александровская колонна, выполненная по проекту архитектора Монферрана. Стройную колонну из красного гранита общей высотой 47,5 метра венчает бронзовая фигура ангела высотой 4,3 метра работы скульптора Орловского. Ангел, лицу которого скульптор придал портретное сходство с Александром, попирает крестом змею, символизирующую поверженного «Антихриста» — Наполеона.

Как показано выше, образ ангела неоднократно связывался с личностью Александра ещё при его жизни. Сразу после кончины императора была широко растиражирована фраза, сообщённая из Таганрога вдовой Елизаветой Алексеевной матери Александра Марии Фёдоровне: «Наш ангел в небесах». Она мгновенно облетела всю Россию, её печатали в некрологах, помещали на многочисленных изображениях почившего царя…

Статья (с сокращениями) Л. Мельниковой «Ангел и демон», журнал «Родина» № 6 2012 г., с. 74-76.