В мае 1942 г. Красная Армия потерпела серьезные поражения под Керчью, советские войска оставили Керченский полуостров. Красной Армии вермахт нанёс поражение под Харьковом. 4 июля, несмотря на героизм защитников, был сдан Севастополь, Крым оказался в руках врага. Не менее сложная обстановка для советского командования сложи­лась и на восточном направлении. Для его прикрытия был создан Сталинградский фронт под командованием маршала Тимошенко С.К.

В этих условиях Нарком обороны СССР подписал 28 июля 1942 г. приказ № 227 («Ни шагу назад!»), суть которого концентрировалась в трех словах: пора кончить отступление. Необходимо было укрепить ор­ганизованность и дисциплину в войсках. «От­ступать дальше — значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину», — говорилось в приказе.

В приказе подчеркивалось, что после потери Украины, Белоруссии, Прибалтики и западных обла­стей России у СССР уже нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба, каждый новый кло­чок оставленной территории будет всемерно усиливать врага и ослаблять оборону страны. Дальнейшее отступление озна­чало бы гибель Родины. Если в июле 1941 г. Сталин заявлял, что «наши средства неисчислимы», то год спустя он оценивал ситуацию иначе:

«…Наши средства небезграничны. Террито­рия Советского Союза — это не пустыня, а люди, рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится за­хватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, за­воды, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, же­лезные дороги». Суровая правда о нависшей над страной опасности сочеталась в приказе с умолчанием об истинных причинах возникновения этой ситуации. Ничего не сказано о просчетах Верховного Главнокомандующего, приведших к катастрофе.

Как всегда, главных виновников нашли в «низах»: в ро­тах, батальонах, полках и дивизиях, где, по мнению Сталина И.В. не было твердого порядка и дисциплины. Сославшись на то, что в вермахте после введения штрафных подразделений и заградительных отрядов значительно улучшилась дисципли­на и боеспособность войск, Сталин И.В.распорядился перенести этот опыт в Красную Армию и приказал сформировать для провинившихся солдат и офицеров штрафные роты и баталь­оны, которые должны сражаться на самых трудных участках фронта.

Приказ конкретно определял: «Сформировать в пределах фронта от одного до трех штрафных батальонов (по 800 человек) для старшего и среднего разжалованного комсостава, чтобы в более трудных условиях искупили свою вину кровью». «Сформировать в пределах каждой армии от 5 до 10 штрафных рот (от 150 до 200 чел. в каждой), куда направлять рядовых и младших командиров, чтобы в более трудных условиях дать им возможность искупить свою вину перед Родиной кровью».

Если считать по приказу № 227 количество офицеров, разжалованных в штрафбатах максимально по фронту, то это составляет 3×800, т.е. 2400 чел. Если считать приведенное количество штрафников в штрафротах в пределах фронта, то это должно составлять максимум до 6 тыс. чел. Сами по себе цифры планировавшихся наказаний людей — гигантские. Но если считать среднее армейское соотношение офицеров и рядовых около 20-30 рядовых на одного командира, то соотношение планируемых штрафников офицеров (командиров) во много раз превышает штрафников рядовых. Видимо, в тот период Сталин И.В. всю вину возлагал на командиров и не против был заменять их в ходе войны, что фактически и имело место.

После выхода приказа № 227 любое отступление без распоряжения командования объявлялось предатель­ством Родины, а заградительные отряды, располагавшиеся за спиной воюющих бойцов, имели право расстреливать на месте отступающих.

Приказ наркома обороны № 227 сыграл большую роль в укреплении дисциплины и организованности на фрон­те. К сожалению, наряду с дей­ственными мерами наведения порядка и поднятия боевого духа в ар­мии и на флоте, приказом предусматривалось введение жестких реп­рессивных мер в отношении основной массы военнослужащих: фор­мирование (из числа провинившихся) штрафных батальонов для ве­дения боевых действий на самых тяжелых участках фронта, создание заградительных отрядов с целью предотвращения отступления войск, применение жестоких мер наказания, вплоть до расстрела на месте, к лицам, нарушившим приказ «ни шагу назад». «Штрафные батальоны и роты появились в сентябре 1942 г… За всю войну на всех фронтах было всего 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Но не одновременно! С 1942 по 1945 гг.» (Журнал «Родина», №6, 2011, с. 53).

В штрафбат отправляли не только провинившихся, но и наиболее отличившихся в боях командиров. Помимо штрафников там служил постоянный состав, зачастую — реально лучшие офицеры. У командира батальона была дисциплинарная власть командира дивизии. Срок выслуги в званиях сокращался командирам в штрафбатах наполовину. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафбата засчитывался при назначении пенсии за шесть. Это был не не лёгкий трамплин для армейских карьеристов: командовать штрафбатами было в шесть раз сложнее и в шесть раз опаснее. Но приказ есть приказ.

Из воспоминаний Пыльцына А.В., в 1943-м — старшего лейтенанта и комвзвода в 8-м отдельном штрафном батальоне: «Что же касается «трудных участков», то на войне лёгких и неопасных боевых задач не бывает… Когда наш штрафбат на заключительном этапе операции «Багратион» совместно с другими соединениями замыкал клещи окружения немецких войск в районе Бреста, то и штрафники, и гвардейцы бок о бок стояли насмерть. И кому здесь было труднее, кто больше положил жизней во имя грядущей Победы, ответить, пожалуй, никто не возьмётся. Провоевав в штрафном батальоне с 1943 года до конца войны, я смею утверждать, что никогда за нашим штрафбатом не было заградотрядов или других устрашающих сил.

По приказу № 227 заградотряды создавались для того, чтобы выставлять их в тылу «неустойчивых дивизий». А штрафбаты оказались исключительно стойкими и боеспособными, и заградотряды в тылу этих частей были просто не нужны. Конечно, я не могу говорить обо всех штрафных подразделениях, однако после войны я встречался со многими воевавшими в штрафбатах и в штрафных ротах и ни разу не слышал о заградотрядах, стоящих за ними». Кадровые офицеры после ранений могли — так же как и штрафники — подавать рапорт на перевод и переходить в регулярные части.

В условиях маневренной войны буквальное выполнение приказа «ни шагу назад» сковывало инициативу командиров, лишало части возможности маневра, вело к не­оправданным потерям, позволяло противнику окружать вой­ска. Что касается штрафных рот (для рядо­вых и сержантов) и батальонов (для ко­мандиров и политработников), не стоит пре­увеличивать их значение. Они действительно использова­лись на самых трудных участках при прорыве обороны противника, но из-за своей малочисленности не могли играть сколько-нибудь заметную роль в войне.

Отдельные командующие уже в первые месяцы войны начали создавать штрафные части. После выхода приказа — это стало системой. Каждая армейская группа должна была иметь до трех штрафных батальонов для командного и старшего сержантского состава, виновных в трусости и преступлениях подобного рода, каждая армия — до десяти штрафных рот для наказания виновных солдат и младшего сержантского состава, Эти части, сформированные из штрафников, должны были сражаться на самых трудных участках фронта, так, чтобы они имели возможность кровью смыть свои преступления перед Родиной.

Служба в штрафных частях могла продолжаться от одного до трех месяцев. До назначения в штрафную роту солдаты или командиры должны были сдать все награды, которые сохранялись до их возвращения к прежним обязанностям. Независимо от имевшихся у них рангов в штрафных частях они должны служить как штрафники-рядовые, но могли дослужиться до сержанта. Их семьи должны были получить финансовое довольствие в тех размерах, которые им полагались.

До сих пор многие ветераны не верят в существование штрафных эскадрильей. Однако было, было… Основания, чтобы попасть в штрафную эскадрилью — те же, а вот вернуться в часть из них позволяли только число и итоги боевых вылетов. Показательна судьба военного лётчика Григория Потлова. В августе 1942 г. он вернулся на аэродром с полной бомбовой нагрузкой. Командир авиадивизии усмотрел здесь трусость. И сдал Потлов на хранение свой орден Красного Знамени, а сам отправился в штрафную эскадрилью. Здесь совершил два боевых вылета в качестве ведомого, два — ведущим звена и восемь — ведущим группы. Провёл в штрафниках почти четыре месяца — не три, как было бы на земле.

Надо отметить, что заградительные отряды действовали ещё с 1941 г. Ветераны и некоторые историки утверждают, что заградительные отряды никогда не стреляли беспорядочно по отступавшим солдатам. Несмотря на данные им права, их численность была слишком неболь­шой по сравнению с численностью армии в целом, и не удивительно, что многие ветераны говорят, что никогда не видели их в действии.

Но, например, Александр Яковлев, соратник Горбачева, участвовал в одном инциденте в качестве моло­дого бойца морской пехоты на Волховском фронте к северу от Москвы в мае 1942 г. «Мы, моряки, как солдаты пользовались внушающей страх репутацией. Нас называли «черными дьяволами». Однажды ночью двум нашим батальонам морской пехоты был дан приказ отойти с пере­довой. К счастью, немцы не знали об этом, потому что целый участок фронта оказался незащищенным. Нас привезли ночью в близлежащую деревню. Мы окопались и установили пулеметы против опушки начи­навшегося за деревней леса.

Дивизия войск НКВД состоявшая из моби­лизованных милиционеров, попала в панику на передовой. Вскоре они в беспорядке появились из леса. Наш комиссар по фамилии Ксендз при­казал нам стрелять над их головами. Сам он через громкоговоритель кричал беглецам, чтобы они залегли. Они сделали это, и таким образом удалось прекратить панику. Тогда Ксендз разбил людей по взводам и ротам, собрал их командиров и послал назад на передовую. Никто из них не пострадал, но он сказал им, что в следующий раз, если они побегут снова, то будут расстреляны из пулеметов».

Согласно собственным данным НКВД, заградительные отряды задержали с начала войны до 10 октября 1941 года почти семьсот тысяч солдат и командиров. Большинство было возвращено в дей­ствующие части. Но двадцать шесть тысяч из этих задержанных были арестованы и более десяти тысяч расстреляны, причем свыше трех тысяч — публично перед бойцами их частей.

Будучи в Ленинграде в сентябре 1941 года, Жуков лично приказал пулеметчикам повернуть стволы вслед отступавшим батальонам. А несколько дней спустя, воз­можно, подстрекаемый Сталиным, который приказал ему не щадить советских граждан, которых немцы использовали в качестве живых щитов при атаках, он пошел еще дальше и предупредил, что семьи людей, сдающихся врагу, будут также расстреливаться» (Р. Бретвейт «Москва 1941. Город и его люди на войне», М., «Голден-Би», 2006 г., с. 138).

Приказ № 227 еще более усилил и укрепил систему заградительных отрядов, которые должны были немедленно размещаться позади «ненадежных дивизий» с правом расстреливать паникеров и трусов на месте и таким образом помогать честным бойцам дивизий выполнять их долг перед Родиной. В марте 1943 г. Рокоссовский К.К. пожаловался, что девятнадцать человек одной из его штрафных частей перешли к немцам, и приказал своим командующим «применять штрафные подразделения только в ситуациях, позволяющих заградительным частям непосредственно следовать за ними».

К лету 1944 г. военнослужащие заградительных отрядов выполняли самые разнообразные задачи. Их использовали для охраны штабов, для связи, даже в качестве поваров, сапожников, портных, кладовщиков и писарей. 29 октября заградительные отряды были официально отменены. Но и заградительные отряды, и штрафные части на практике продолжали существовать в течение длительного времени до самого конца войны.

Понятно, что стоявшие перед армией задачи нельзя было решать только репрессивными мерами. Наряду с наказанием использовались меры поощрения. До весны 1942 г. отличив­шихся военнослужащих награждали существовавшими до Великой Отечественной войны орденами: Ленина, Боевого Красного Знамени и Крас­ной Звезды. Массовый героизм красноармейцев и команди­ров привел к увеличению числа награжденных и необходи­мости учреждения новых орденов, связанных не с револю­ционной традицией, а с русской историей.

20 мая 1942 г. в период крупнейших военных неудач учреждается орден Оте­чественной войны I и II степени. 29 июля, на следующий день после сурового приказа № 227, были учреждены ордена в честь великих русских полководцев Суворова, Кутузова и Александра Невского, предназначенные для награждения офицеров и генералов Красной Армии, показавших свое умение управлять войсками и одерживать победы. Первые на­граждения полководческими орденами состоялись после Ста­линградской битвы. Позже, когда советские войска освобож­дали Украину, был учрежден орден Богдана Хмельницкого.

В марте 1944 г. появляются специальные морские ордена, носящие имена флотоводцев Ушакова и Нахимова. Высшей военной наградой стал орден Победы, которым отмечались выдающиеся заслуги полководцев в проведении крупнейших операций Великой Отечественной войны. Орденом Победы были награждены 11 советских военачальников и 5 ино­странцев.

Одновременно с высшей полководческой наградой был учрежден солдатский орден Славы трех степеней. Здесь явно просматривалось продолжение традиций русской ар­мии, в которой самой почетной наградой для солдата был Георгиевский крест. Для ордена Славы была использована черно-оранжевая георгиевская лента. Награда давалась толь­ко за личный подвиг. Лица, удостоенные орденами Славы трех степеней, приравнивались в правах к Героям Советского Союза, пользовались всеобщим почетом и уважением.