Братьев Орловых было пятеро: Иван (1733-1791), Григорий (1734 1783), Алексей (1737 -1808), Фёдор (1741-1796) и Владимир (1743-1831). Родились они в семье генерал-майора Григория Ивановича Орлова, старого служаки, участника петровских походов, в кон­це жизни бывшего некоторое время губернатором Новгорода. Орловы принадлежали к старинному, хотя и далеко не аристократическому рус­скому дворянскому роду. Они владели землями в Бежецком уезде — старинном новгородско-тверском пограничье.

Сыновья Григория Ивановича, за ис­ключением младшего, Владимира, отличавшегося хрупким здоровьем, были молодец к молодцу. Они превос­ходили своих сверстников и ростом, и статью, и телесной мощью, и удалью и обещали вырасти в настоящих рус­ских богатырей. Особенно наградила природа третьего из братьев — Алек­сея, которого уже в то время стали ве­личать атаманом Алеханом.

Это был настоящий Геркулес, к тому же с за­датками былинного силача Василия Буслае­ва. То есть большой любитель всяких, порой небезобидных, народных по­тех, в которых было где разгуляться душе и развернуться силушке. Здесь Алексею не было равных. Впрочем, братья отставали ненамного, и за Ор­ловыми на всю жизнь закрепилась по­лупрезрительная кличка Кулачные Бойцы, которой окрестили выскочек аристократы.

За исключением Владимира, ставшего студентом Лейпцигского университета, все сыновья Григория Ивановича пошли по стопам отца. Образование они получили ещё мальчиками в Сухопутном Шляхет­ском кадетском корпусе, откуда были выпущены в гвардейские полки. Трое старших начали службу в Пре­ображенском, а Фёдор — в Семё­новский. О жизни Орловых как гвардейских солдат, сержантов и офицеров (это было последнее де­сятилетие царствования Елизаветы) известно очень немного.

Но у Пушкина записан один любопыт­ный анекдот, который до сих пор питает вдохновение писателей, а подчас и историков. Будто бы Ор­ловы в молодости принадлежали к так называемой гвардейской бедно­те и были завсегдатаями трактиров и притонов, драчунами, кутилами и повесами. В своих похождениях братья часто сталкивались с сослу­живцем из лейб-компании (при­вилегированной 1-й роты Преоб­раженского полка) Шванвичем, шведом по национальности, крест­ником императрицы и силачом, способным одолеть любого из Ор­ловых в одиночку, но пасовавшим перед двоими.

После многих стычек они договорились, что при встрече один на один победителем призна­ётся Шванвич, в остальных случаях он без драки покоряется Орловым. Однажды Шванвич зашёл в трактир, где верховодил Фёдор Орлов, и ото­брал у него «вино, карты и девок». В это время в дверях появился Алексей. Пьяный швед отказался выполнять уговор. Тогда его вытолкали. Он затаился за дверями и, когда Алехан появился на пороге, неожиданно по­лоснул его палашом по лицу.

Однако анекдот этот возник, кажется, не без участия самого Шванвича. Современ­ники рассказывали, что дело было не так: Алексей побился об заклад и сде­лал вызов сразу нескольким гренадерам-преображенцам — кажется, на кулачный бой. Верх остался за ним, и вот тут-то разозлённый лейб-компанец «изменнически» пустил в ход палаш… Шрам от левого уха до уголка рта с тех пор пересёк красивое лицо Алексея Орлова и принёс ему в подарок от офранцузившейся знати прозвище «1е balafre» — «человек со шрамом», или «меченый».

Что же касается бедной и раз­гульной жизни братьев, то верно здесь только второе. Согласно воспо­минаниям современников, юноши Орловы «кувыркались», не в силах одолеть Бахуса (т. е. хмель), во время приезда Елизаветы с эскортом в Мо­скву. Но таков был привычный образ жизни гвардейской молодёжи, когда у неё водились в кармане деньги, а Орловы вовсе не были бедняками. Да и занимались не только драками и кутежами.

Григорий и Фёдор успе­ли понюхать пороху в большой об­щеевропейской Семилетней войне, причём первый, перешедший в ар­тиллерию, отличился в сражении при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.) и был ранен. Сплетни об Орловых — люмпенах, грубых, неотёсанных рус­ских мужиках, к тому же круглых не­веждах — распространялись евро­пейскими публицистами с целью дискредитировать самых активных участников государственного пере­ворота 28 июня (9 июля) 1762 г., приведшего к власти Екатерину II и вызвавшего бурную реакцию в за­падных столицах.

Хотя в организации заговора против Петра III приняли участие видные вельможи, главой его были, по оцен­ке самой Екатерины, трое братьев Орловых: Григорий, Алексей и Фёдор. Лишь они владели его «тайной», т. е. знали время, по­следовательность и способ действий, а также полный со­став заговорщиков, в вербов­ке которых проявили завид­ное усердие.

Объяснялось это просто. Красавец Гри­горий уже давно был фаво­ритом претен­дентки на престол. (Позднее фаворитом Екатерины стал дру­гой брат, Алексей.) Заговорщики, большинство которых принадлежа­ли к гвардии, а Пётр III собирался её расформировать и распределить по армейским полкам, набрав взамен новых гвардейцев, были разделены на четыре особые партии, сообщав­шиеся между собой только через начальников. Выступить предполагалось в последние дни подготовки войск к походу на Данию, который затевал Пётр, чтобы вернуть родному Гольштейну, чьим герцогом он оставался, когда-то отнятый датчанами Шлезвиг (нужно ли это России, импера­тора не интересовало).

Но, как час­то бывает, в дело вмешался случай, Один из солдат проболтался о за­говоре и назвал имя его активного участника капитана Пассека. Того сразу арестовали, и было решено действовать немедленно. Нужно бы­ло привезти Екатерину, которая в это время находилась в небольшом петергофском дворце Монплезир, в Санкт-Петербург. После этого сле­довало с помощью штыков возвести ее на трон. Приведя столицу к при­сяге, двинуться на Петергоф, где Пет­ра мог защитить лишь небольшой корпус голштинцев.

Всё решала быстрота. И самой опасной частью предприятия была доставка импе­ратрицы в Санкт-Петербург. Если бы Пётр узнал о готовящемся побеге строптивой супруги и успел принять меры, заговорщикам грозило в луч­шем случае пожизненное заточение. После лихорадочных совещаний у Панина, Дашковой и других руко­водителей заговора было решено, что за Екатериной отправится один из Орловых. Григорий ехать не мог, к нему уже приставили соглядатая. Дело было поручено Алексею.

Глубо­ко за полночь он вместе с офицером корпуса инженеров Василием Биби­ковым выехал в дорожной карете из Петербурга и в шестом часу утра (было 28 июня, пятница) предстал перед спавшей ещё Екатериной. «По­ра вставать, — хладнокровно сказал он. — Всё готово, чтобы вас провоз­гласить». Затем прибавил: «Пассек арестован». Императрица наспех оделась, накинула вуаль и выскочи­ла в парк.

За ней, видимо, уже следи­ли. Два неизвестных господина про­гуливались, несмотря на ранний час, вдоль ограды. Но Орлов все преду­смотрел. Карет было две (вторую прислали Панин и Дашкова). Одна дожидалась у главных ворот, дру­гая — у боковых. Екатерина со спут­никами повернула к ним. Орлов, разъезжая верхом, держал под на­блюдением оба выхода. Вскоре каре­та с беглецами — Орлов за кучера, Би­биков за лакея у дверец — мчалась по пыльной дороге.

Однако ещё далеко от столицы лошади вдруг встали в из­неможении. «Кучер», опасавшийся по­гони, не рассчитал их сил, хотя и был опытным наездником. По другой вер­сии, сломалась карета. Положение ста­новилось угрожающим, потому что Екатерины в любую минуту могли хватиться. Но тут попалась крестьянская телега, которой и воспользовал­ся Алексей.

Вскоре навстречу приска­кал посланный Григорием Орловым офицер, а за 5 км от Санкт-Петербур­га показался в коляске и он сам вме­сте с князем Фёдором Барятинским. Екатерину привезли в казармы Измай­ловского полка, а оттуда в Казанский собор, где началась присяга новой го­сударыне. Вечером 30 июня гвардия и армейские полки выступили в поход на Петергоф. Возглавлял передовой отряд гусар снова Алексей Орлов.

Пётр III пытался оказать сопротив­ление, собрал в Петергофе голштинцев, затем попробовал укрыться в Кронштадте, но, наконец, подписал отречение и был под гвардейским конвоем, возглавляемым Алексеем, отвезён в поместье Ропша. Здесь 6 июля император внезапно умер (по официальной версии — от ге­морроидальных колик). Но в литера­туре до сих пор можно встретить другую версию: Пётр III был убит Алексеем Орловым. Прямых доказа­тельств этого нет. Если Алихан вино­ват, то, вероятно, лишь косвенно, как начальник охраны свергнутого им­ператора. В присутствии Орлова могло готовиться или совершаться преступление. Есть сведения, что Петра после неудачной попытки от­равления задушил Шванвич…

После переворота карьера Ор­ловых круто пошла в гору. Каждый из пяти братьев получил графский титул. Трое непосредственных уча­стников — земельные и денежные пожалования. Григорий и Алексей стали кавалерами ордена Святого Александра Невского. Григорий фактически оказался первым лицом в государстве и был осыпан чинами и должностями.

Фамилия Орловых чуть не заменила на троне Романо­вых, так как сторонники Григория собирались женить его на императ­рице (у Екатерины был от него сын, получивший титул и имя графа Бобринского). Но этому воспроти­вились вельможи, да и сама Екате­рина была слишком властолюбивой и слишком ветреной, чтобы поже­лать превратиться в мадам Орлову.

Алексей стал майором, а затем подполковником Преобра­женского полка, Фёдор — обер-про­курором сената. Владимир, несмот­ря на молодость, некоторое время занимал должность директора Ака­демии наук, состоял в переписке со знаменитыми отечественными и за­рубежными учеными. Только Иван отказался от чинов и должностей и спокойно жил в своём поместье, хотя не оставлял братьев советами в их полной интриг придворной жизни. Возвышение Орловых по­служило причиной недовольства и даже заговоров против них, пере­плетавшихся с заговорами против самой императрицы.