16 (29) июня артиллерия Юго-Западного фронта открыла огонь по позициям австро-венгерских войск. В тех же местах, где осенью 1916 г. затухло наступление Брусилова, вновь началась серьезная операция. Она, пожалуй, превосходила прошлогоднюю по величине сил и, уж конечно, по количеству введенной в дело тяжелой артиллерии.
Наступало четыре армии (с севера на юг): Особая, 11, 7 и 8-я. Главный удар наносили 11-я и 7-я армии. Подготовка, казалось, была самой тщательной: в полосе протяженностью в 100 верст удалось сосредоточить 52 пехотные и 8 кавалерийских дивизий; их поддерживало 1114 орудий. Значительным было массирование сил и средств: до 2-2,5 дивизии и 30-35 орудии на версту фронта.
Русская артиллерия выглядела грозной силой. Управление ею было полностью централизовано, при подготовке к наступлению применялись новейшие методы разведки. На участках прорыва русские войска превосходили противника по живой силе в три раза, по артиллерии — в два. Не было недостатка в боеприпасах — положение резко изменилось даже в сравнении с 1916 г., не говоря уже о 1915 годе.
Брусилов, теперь Верховный главнокомандующий, не был стеснен, как за год до того, указаниями Ставки, он, казалось бы, мог проявить всю мощь своего стратегического таланта. Но наступление было обречено на неудачу: никакое изобилие технических средств, никакие стратегические способности военачальников не могут привести к успеху войска, не желающие воевать.
«Сегодня великое торжество революции, — говорилось в телеграмме А. Керенского Временному правительству 18 июня 1917 г. — Русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление». Это сообщение вызвало взрыв ликования в столице. Здесь прошли демонстрации под лозунгом: «Война до победного конца!»
Предполагалось, что полкам, наиболее отличившимся в сражениях, будут торжественно вручены красные знамёна. Но делать этого не пришлось… 18 июня (1 июля) 1917 г. после двухдневной артподготовки, сровнявшей вражеские окопы с землей, 11-я и 7-я армии перешли в наступление. Первые два дня они имели тактический успех, были захвачены 2-3 линии окопов противника. Но вскоре продвижение замедлилось: войска стали обсуждать приказы и митинговать. Попытки возобновить наступление не дали результатов.
Но неожиданно для командования успех пришел в полосе 8-й армии, той самой, которой двадцать месяцев командовал Брусилов. Теперь ее возглавлял Корнилов Л.Г. Начав наступление 23 июля (6 июля), ее войска прорвали оборону противника южнее Станислава, а через два дня — севернее этого города. Появились трофеи — 48 орудий и пленные — 7 тысяч человек. 27 июля был взят Галич, на следующий день — Калуш. 8-я армия наступала там же, где и три года назад, в августе 1914-го…
Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта Гутор А.Е. и Брусилов А.А. попытались использовать успех 8-й армии, решив укрепить ее соединениями 7-й армии, но для продолжения наступления боеспособных частей уже не было, они отказывались выходить на позиции. А Верховный главнокомандующий не обладал реальной властью и возможностями. Когда 12-я и 13-я сибирские стрелковые дивизии 7-й армии отказались выступить на фронт и собрались уходить на отдых в тыл, расформировать их командование просто не могло.
Поскольку соседи 8-й армии справа не продвигались, Брусилов начал беспокоиться за её правый фланг: ему грозила опасность со стороны Рогатина. Вскоре наступательный порыв 8-й армии стал угасать… Прорыв русских войск на Калуш ставил австро-венгров в трудное положение, против 8-й армии немцы перебросили к месту сражений 16 дивизий и 6 (19) июля атаковали.
После сокрушительной артподготовки немцы нанесли контрудар по войскам 11-й армии, и тут обнаружилось, что русские части сражаться не хотят: без разрешения они начали отходить. К концу дня фронт был прорван на участке шириной в 20 верст и глубиной в 15. Многие части, получив боевые приказы, обсуждали их сначала в комитетах, потом на митингах, тратили время, а то и вовсе отказывались исполнять приказы.
7 (20) июля Брусилов писал Гутору, что войск на фронте у него более чем достаточно, но необходимо их заставить драться: «Не допускаю мысли, чтобы между сосредоточенными в районе прорыва частями не нашлось доблестных и верных долгу полков, которые не остановили бы небольшие части противника, наступающие только потому, что перед ними отходят. Приказываю не только принять все меры к тому, чтобы остановить наступление противника, но энергично перейти в контратаку и восстановить положение. Отхода 7-й армии не допускаю. Не допускаю и мысли, что развитие успеха противника может угрожать Тарнополю (ныне Тернополь – И. В.)…»
Но положение становилось хуже с каждым часом. В Ставку приехал Керенский А.Ф. С 8 июля он возглавлял правительство, сохранив и пост военного министра. По приказу Керенского Брусилов выехал на Юго-Западный фронт для снятия Гутора с поста главкоюза и назначения вместо него Корнилова (последнему покровительствовал комиссар 8-й армии Борис Савинков, имевший большое влияние на Керенского).
Однако это назначение положение на фронте не изменило. Русские армии беспорядочно отступали. В телеграмме комиссаров 11-й армии положение описывалось так: «Наступательный порыв быстро исчерпался. Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника. На протяжении сотни вёрст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них — здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части… Сегодня главнокомандующий с согласия комиссаров и комитетов отдал приказ о стрельбе по бегущим».
12 (25) июля германцы заняли Тарнополь. После этого начали отходить войска 7-й и 8-й армий, и весь Юго-Западный фронт пришел в расстройство. Русские войска, не оказывая никакого сопротивления, бросали позиции и отходили па восток. Новый главкоюз, пытаясь их остановить, решил спасти положение, прибегнув к жестоким мерам. Корнилов сразу же отказался от «брусиловской системы уговаривания». Корнилов потребовал, учитывая серьезность положения, запретить всякие митинги в районе боевых действий, а в случае попыток их устраивать — стрелять в митингующих. Но ничего не помогало: обсуждение приказов в комитетах и на митингах продолжалось, и Юго-Западный фронт отступал.
Не спасла положения и атака Западного фронта. С утра 6 (19) июля здесь началась мощная артиллерийская подготовка. Длилась она три дня; артиллерия практически уничтожила укрепления врага. Современные исследователи оценивают эту артиллерийскую подготовку как проведенную блестяще. Войска, поднявшись в атаку, почти не встретили сопротивления, прошли две-три линии окопов, побывали на неприятельских батареях, сняли прицелы с орудий и… вернулись назад.
На следующий день боевые действия не возобновлялись, Видимо, Брусилов понял неспособность русских войск к настойчивым атакам. 9 (22) июля он телеграфировал главкозапу: «Повторные удары частями других корпусов могут расстроить и эти части, не дав ощутительного результата, почему ставлю первой вашей задачей сохранение боеспособности армии, чтобы отнюдь не повторилось происшествие на Юз-фронте, когда расстроенные атаками части бросили от незначительного удара со стороны противника позиции и начали неудержимо отступать…» Такие же указания последовали Северному и Румынскому фронтам. Верховный главнокомандующий, наконец, осознал, на что была пригодна его разложившаяся армия, и отказался от призрачной возможности наступать.
Таким образом, две военные операции на русском фронте (июнь — в Галиции, июль — в Белоруссии) закончились провалом. Июльское наступление дорого обошлось русской армии: было убито, ранено и попало в плен 1968 офицеров и 36 301 солдат. При этом ещё громче стали звучать требования немедленного мира. В одном из солдатских писем в столичную газету говорилось: «Если не будет в скором времени мира, какого бы то ни было, то лопнет вся ваша свобода». Характерна выдержка из другого письма: «Если до конца октября не будет мира, то солдаты придут в Петроград и переколют всё Временное правительство».
Для восстановления дисциплины в армии Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни на фронте. Надо отметить, что эта мера наказания была отменена после Февральской революции. Инициаторами восстановления смертной казни были Корнилов и Савинков, требовавшие восстановить полевые суды и смертную казнь и получившие в этом поддержку Керенского. Особенно настаивал на введение казни за дезертирство и невыполнение приказов генерал Корнилов Л.Г. Брусилов в воспоминаниях утверждает, что сознавал бесполезность и даже вредность этого приказа, но все же согласился с Керенским и Корниловым. 12 (25) июля смертная казнь была восстановлена.
Смертную казнь должны были применять военно-революционные суды, образованные из солдат и офицеров. Однако на практике она не применялась. Не находилось желающих ни выносить смертные приговоры, ни утверждать их. В сентябре А. Керенский говорил, выступая на Демократическом совещании: «Смертная казнь восстановлена по единодушному требованию армейских организаций (Крики: «Позор!».). Проклинайте, когда подпишу хоть один приказ о смертной казни…»
По требованию Корнилова Л.Г., уже ставшего Верховным главнокомандующим, началась подготовка к введению смертной казни и в тылу. Проект закона об этом был готов к 22 августа 1917 г. Но спустя несколько дней начался «корниловский мятеж», и смертную казнь в тылу тогда так и не восстановили.
Спустя полтора месяца, 20 августа, германские войска добились нового крупного успеха на русском фронте. Они взяли Ригу, причём защищавшие город части потеряли 25 тысяч человек, 270 орудий и большое количество другого вооружения. Русская армия к этому времени оказалась полностью деморализованной.
Одно из последних сражений противнику дали корабли Балтийского флота, отстаивая Моонзундские острова у побережья Эстонии. Самым значительным событием в ходе этого сражения стал бой 1 октября 1917 г. Этот бой отличался крайним ожесточением; затонули линкор «Слава» и эсминец «Гром», а также несколько неприятельских судов. Вскоре немцы захватили Моонзундские острова.
Вооружённые силы России постепенно теряли способность сопротивляться врагу. На секретном совещании 20 октября новый военный министр Александр Верховский заявил: «Дальше мы воевать не можем. Тяга армии к миру сейчас непреодолима. Единственное, что нам сейчас остаётся, — это заключить мир с Германией. Это даст нам возможность спасти государство от полной катастрофы». Но подобная точка зрения не получила поддержки, и он подал в отставку.
Оставить комментарий