События февраля 1917 г. выдвинули на авансцену политической истории России интересную и до сих пор до конца непознанную личность — Александра Федо­ровича Керенского. Его деятельность в качестве депу­тата IV Государственной думы и председателя фракции трудовиков, заместителя председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, министра юс­тиции, министра Военных и Морских сил, с 8 июля 1917 г. — министра-председателя Временного прави­тельства России, а с конца августа – и Верховного главнокомандующего русской армией, вызывает интерес.

Керенский А.Ф. родился 22 апреля 1881 г. в Симбирске. Отец его, Федор Михайлович Керенский, до 1889 г. работал директором мужской гимназии, в которой в то время обучался Ульянов В.И., и средней школы для девочек в Симбирске, после чего был переведен в Ташкент. Мать Александра Федо­ровича была дочерью начальника топографического отделения при штабе Казанского военного округа, а по материнской линии — внучкой крепостного крестьянина, который, выкупив себе свободу, стал в Москве процветающим купцом. От него мать Ке­ренского унаследовала значительное состояние.

После окончания таш­кентской гимназии в 1899 г. Керенский А.Ф. поступил на юридический фа­культет Петербургского университета, который окончил в 1904 г., в студенческих волнениях не участвовал. Вплоть до 1912 г. он был занят адво­катской практикой, выступал защитником на поли­тических процессах.

Революция 1905-1907 гг. втягивала в свои ряды разные общественные слои, в том числе и интелли­генцию, не имевшую четко оформленной партийно-политической позиции. Таковым был и Александр Керен­ский. Когда в декабре 1905 г, его арестовали, в руки жандармов попали документы, которые свидетель­ствовали о его связях как с эсеровскими боевыми дружинами, как и с «Союзом союзов» — политиче­ской организацией либеральной буржуазии. В даль­нейшем стремление к межпартийным коалициям, к политическим комбинациям на «надпартийной основе» станет ведущим в его деятельности.

Наиболее заметным его имя стало во время ра­боты IV Государственной думы (1912-1917 гг.). Керенский А.Ф., несмотря на болезнь (у него была удалена почка), активно включился в полити­ческую жизнь. В состав Думы он был избран от г. Вольска Саратовской губернии, став членом «Трудовой группы» Государ­ственной думы. Осенью 1914 г. под председательством Керенского в Петербурге состоялось собрание Вольного экономического общества, на котором было при­нято решение об организации «Союза беспартий­ной радикальной интеллигенции».

В течение всего 1915 г. и первой половины 1916-го он ездил с докладами и пропагандировал в разных городах России идею о необходи­мости созыва общего Всероссийского съезда со­циалистов-революционеров, трудовиков и народ­ных социалистов с целью объединения всех народ­нических течений России. Причем со­общения о его деятельности в большом количе­стве поступали в департамент полиции, который был весьма обеспокоен агитацией Керенского.

За всей этой деятельностью стояла организация, построенная по образцу ма­сонских лож и возникшая еще в период первой революции в России. «Политическое масонство» практически ставило те же задачи, что и буржуазно-либеральные пар­тии: стремилось на западный манер «модернизиро­вать» царский режим, чтобы предотвратить народ­ную революцию в России.

Но если буржуазные либералы все же свято «блюли» партийность, то масоны пытались создать такую надпартийную ор­ганизацию, которая объединяла бы либералов по крайней мере с правым крылом революционной демократии. Конечная цель: подчинить массовое движение задачам буржуазно-демократических пре­образований в стране.

Организация «Политическое масонство» насчи­тывала 300-400 членов. Они распределялись по ло­жам и были связаны «клятвой молчания». В одну из таких лож под названием «Малая медведица», обра­зовавшуюся в IV Государственной думе, вступил Керенский А.Ф. Тогда о его принадлежности к ма­сонской организации ничего не было известно.

К моменту начала революции 1917 г. Ке­ренскому А.Ф. шел 36-й год. Начиная с февраля и вплоть до октября, он упорно поднимался по политической спирали вверх. Для Александра Федоровича глав­ным в революции было составить новое правитель­ство из заслуживавших доверие Государственной думы лиц. В своих выступлениях накануне февра­ля 1917 г. он неоднократно подчеркивал, что под революцией не следует понимать какие-то анти­государственные действия, она призвана спасти государство, побороть губящее страну правитель­ство. С этими идеями Керенский и встретил Февральскую революцию.

Редактора газеты «Новая жизнь» Суханов Н.Н. отмечал в Керенском «его сверхъестественную энергию, изумитель­ную работоспособность, неистощимый темперамент». Но у него «не было ни надлежащей государ­ственной головы, ни настоящей политической шко­лы… Увы, тяжкое бремя история возложила на сла­бые плечи…»

Февральская революция раскачала и вовлек­ла огромную массу обывательского населения России, политически не просвещенного, подвласт­ного революционной фразе. Именно в этот период возник «режим наибольшего благоприятствования» для Александра Фёдоровича. Ведь он уже давно был «сво­им» человеком и в правых, и в левых кругах. Полу­чилось, что Керенский оказался нужен и тем, и другим.

Царским указом от 25 февраля 1917 г. Госу­дарственная дума была распущена. Керенский взял инициативу в свои руки как раз в тот момент, когда члены Государственной думы находились, в полной расте­рянности. Выступая перед подъездом Таврического двор­ца от имени депутатов Государственной думы, при большом скоплении рабочей и гражданской публи­ки Керенский А.Ф. сказал:

«То, что мы собрались здесь в этот знаменательный день, дает мне веру в то, что старый, варварский строй погиб безвозврат­но… Я призываю весь народ заключить сейчас один прочный союз против самого страшного нашего вра­га — против старого режима». По воспоминаниям очевидцев «он говорил решительно, властно, как бы не расте­рявшись… Слова и жесты были резки, отчеканены, глаза горели…»

Февральская революция открыла перед стра­ной два возможных и прямо противоположных по своей сути и направленности пути общественного развития. Пойдет ли Россия реформистским путем к капитализму или устремится пролетарски-рево­люционным путем к социализму? Так был постав­лен вопрос историей. Основным фактором во взаи­моотношениях классов и партий между февралем и октябрем 1917 г. и стала борьба за один из этих путей.

Буржуазно-либеральная оппозиция спешила политически организоваться, чтобы захватить власть, выпавшую из рук Николая II после его отречения. В начале марта 1917 г. Временный комитет ор­ганизовал Временное правительство (до созыва Уч­редительного собрания) под председательством Львова Г.Е., в котором демократ Керенский получил портфель министра юстиции.

Однако правитель­ство, в котором все более ключевую роль играл Керенский А.Ф. (в мае 1917 г. он уже стал военным и морским министром), своей деятельностью не оправдало надежд граждан России. Уходя от реше­ния социальных проблем, Временное правительство все более тем самым обостряло общеполитический и экономический кризис, погружая Россию в хаос, разруху и голод.

В сложившихся обстоятельствах организация победоносного наступления на фронте — вот то звено, за которое решил ухватиться Керенский А.Ф., чтобы укрепить режим Временного правительства и свое место в этом режиме. Расчет был прост: успех наступления мог списать грехи правительства, а возможный провал позволил бы взвалить вину на большевиков, разла­гавших своей пропагандой армию.

Весной 1917 г. Керенский предпринимает шаги к тому, чтобы возродить боевую мощь армии на основе «революционного энтузиазма и революцион­ной дисциплины». Однако планы Временного пра­вительства и Керенского, связанные с этим наступ­лением, провалились. Наступление русской армии на Юго-Западном фронте в начале июля 1917 г. за­хлебнулось. Ответственность за разгром сразу же была взвалена на большевиков. Контрреволюция организовывалась, и Керенский поплыл на этой волне.

24 июля 1917 г. был сформирован новый кабинет, который счи­тался «социалистическим». На 5 кадетов в составе нового правительства приходилось 5 эсеров, 3 со­циал-демократа и 2 народных социалиста. Керенский А.Ф. — премьер! Казалось, тут бы и должна проявиться демократичность новой влас­ти. Однако… Запрещаются всякие уличные собра­ния и шествия, вводится смертная казнь на фронте и в тылу, закрываются все большевистские газеты, восстанавливается военная цензура. В области аграрного вопроса — новые обещания земли, но ни слова о праве собственнос­ти на нее.

Почувствовав себя самодержцем, Александр Федорович не забыл и о своем предшественнике. Он несколько раз посетил Николая II, беседовал с ним. В одной из личных бесед Керенский призна­вал, что Николай II не так глуп, как о нем многие думали. Новый премьер помог бывшему государю и его семье переправиться из Царского Села в То­больск. Официально это объяснялось происками монархических групп.

Александр Федорович лично довез Романовых до поезда, поддержал под руку Николая II, когда тот взбирался на вагонную сту­пеньку, и отправил с наилучшими пожеланиями. Вероятнее всего он хотел уберечь царскую семью от возможных случайностей, связанных с готовившимся при участии генерала Корнилова заговором.

Корнилов Л.Г., которого Керенский выбрал сво­им ближайшим помощником в деле создания силь­ной власти, отрицательно относился как к Советам, так и к правительству, но с помощью этого генерала Александр Федорович надеялся освободить власть от советской зависимости, установить в стране жесткий порядок. Вместе с тем, вступая в заговор с Корниловым против Советов, Керенский опасался потери влас­ти.

У Корнилова была реальная сила в таких органи­зациях, как «Военная лига», «Союз георгиевских ка­валеров», «Союз воинского долга», «Союз Честь Родины», «Союз спасения Родины», «Республиканский центр», кроме того, происходило формирование спе­циальных ударных полков. А он, Керенский, являлся министром-председателем разгонявшегося правитель­ства и председателем ЦИК Советов.

Обе точки опо­ры могли сразу вылететь из-под ног. Поэтому, пре­жде чем действовать, необходимо было обезопасить себя от неожиданностей. Александр Федорович, не­долго поколебавшись, принял решение стать во гла­ве армии — тогда-де в его руках останется именно та сила, которая подготовит переворот.

Прежде чем возглавить Ставку, он, с одной сто­роны, 2 августа издал закон, предоставлявший орга­нам судебной власти право арестовывать и высылать за пределы России участников заговоров, с другой — пригласил Корнилова с фронта в Петроград для пере­говоров. Корнилов тут же дал понять, что готов пой­ти на военную диктатуру. Как глава демократическо­го правительства, Александр Федорович обязан был немедленно арестовать генерала, обратиться за под­держкой к Совету, к народу. Но он этого не сделал.

Переговоры Корнилова с Керенским широко освещались в печати тех дней. Противоречивые све­дения о них вызвали волнения в среде революцион­но настроенных масс. Поднятая левыми кругами кам­пания против Корнилова перепугала генерала, и он прибыл в Петроград с отрядом текинцев, проехал под усиленной охраной во дворец и выставил у вхо­да в свое помещение… пулеметы!

Боялся народного гнева и Керенский А.Ф. Он намекнул Корнилову о необходимости его возвра­щения в Ставку. Доклад генерала о путях становления военной мощи армии, с которым он прибыл в Петроград, Керенский обещал рассмотреть в несколь­ко смягченной редакции на заседании Временного правительства. В то же время по докладу Са­винкова Б.В., занимавшего пост товарища военного ми­нистра Временного правительства, 20 августа Керен­ский дал согласие на перевод Петрограда и его окрестностей на военное положение и на прибытие в город военного корпуса.

Одновременно наиболее революционно настроенные полки были отправле­ны на фронт. Все было предусмотрено, все взвеше­но, распределено. Но что же случилось в конце ав­густа, что нарушило согласие между Керенским и Корниловым?

Между ними было условлено, что перед раз­громом Советов и захватом Петрограда Керенский и Савинков выедут в Ставку, где и будет образовано новое правительство. Был намечен даже его состав, правда, в нескольких вариантах. Председателем Со­вета народной обороны должен был стать Корни­лов Л.Г., министром-председателем – Керенский А.Ф., членами — Савинков, генерал Алексеев, адмирал Кол­чак и правый эсер и правительственный комиссар при 8-й армии М. Филоненко.

Однако Александр Фе­дорович в Ставку не поехал, так как ему стало извест­но, что близкие к Корнилову круги офицерства и казачества вовсе не желают укреплять власть Ке­ренского и готовят на него покушение. Но было опас­но оставаться и в Петрограде, куда направлялся 3-й корпус, в состав которого входили Уссурийская кон­ная дивизия, Дикая дивизия и 1-я Донская казачья дивизия под общим командованием генерала Крымова.

По приказу Корнилова корпус был приведен в боевую готовность, и Крымов составил проект при­каза, который следовало обнародовать после вступления войск в столицу. В нем для всей территории Петрограда объявлялось осадное положение с комен­дантским часом с 7 часов вечера до 7 часов утра, за­прещались любые собрания и стачки. На основании приказа вводилась строгая цензура для периодиче­ской печати, виновные в нарушении указанных пра­вил подлежали расстрелу.

Оценив сложившуюся ситуацию, Александр Федорович понял, что его обманули и что Ставка стремится обойтись без него. Опасаясь же левых сил, Керенский оказался перед дилеммой: не нане­сет ли он поражение самому себе, сражаясь с Кор­ниловым, не придется ли расстаться с надеждами на восстановление порядка и боеспособности ар­мии?

Ночью 26 августа глава Временного прави­тельства сообщил своим министрам об «измене» Корнилова и потребовал для себя «чрезвычайных полномочий». Большинство министров поддержали Керенского, предложив свою отставку, и предоста­вили ему полную свободу действий при формиро­вании нового правительства. Таким образом, Алек­сандр Федорович решил использовать Корнилова в качестве трамплина для прыжка к желанной еди­ноличной диктатуре.

27 августа Керенский отправил Корнилову краткую телеграмму, в которой приказывал гене­ралу передать пост главковерха начальнику штаба Лукомскому и немедленно выехать в Петроград. Однако приказ не был выполнен, и к Петрограду продолжали двигаться отправленные фронтовые части. Но силы, нацелившиеся на создание новой диктатуры, просчитались.

Разгром «корниловщины» лишил Керенского поддержки правых. Но и революционная демокра­тия, от имени которой Александр Федорович все еще пытался расточать свое красноречие, уже от­казывала ему в доверии. Роль «керенщины» как ступеньки к «корниловщине» становилась все оче­виднее. В результате выиграли большевики, полу­чившие большинство в Петроградском, под председа­тельством Троцкого Л.Д., и в Московском (председатель Ногин В.П.) Советах. Премьер-ми­нистр наконец уяснил глубину собственной изоля­ции и оказался между двух огней, ожидая репрес­сий с обеих сторон.

За несколько часов до захвата Зимнего дворца Керенский прибыл в Псков, в штаб Северного фрон­та. Он бежал из Петрограда в надежде на поддержку армии, но и этим его упованиям не суждено было сбыться. Еще до его приезда Псковский Совет при­нял резолюцию, запрещавшую отправку фронтовых частей в Петроград для защиты Временного прави­тельства. Командующий Северным фронтом гене­рал Черемисов вынужден был подчиниться этому решению, предложив Керенскому покинуть Псков в целях его же безопасности.

Все же экс-премьер 25 октября сумел договориться с генералом Крас­новым, который сменил генерала Крымова на пос­ту командующего 3-м корпусом, об отправке час­тей для «умиротворения» столицы. Краснову удалось собрать для Керенского двенадцать с половиной казачьих эскадронов по 70 человек, небольшое ко­личество легкой артиллерии, один бронепоезд и один броневик. Утром 27 октября эти силы заняли Гатчину, где Керенский разместил свой штаб.

Ре­шающее сражение между силами Краснова, состо­явшими примерно из тысячи казаков, и армией, пре­вышавшей их по численности примерно в 10 раз, произошло 30 октября на Пулковских высотах. Обе стороны понесли тяжелые потери. Наступление Краснова было остановлено. Керенский, предупреж­денный о намерении казаков капитулировать и выдать его для предания суду, едва успел скрыться, переодевшись в форму матроса и нацепив автомо­бильные очки.

Интересна история бегства Керенского. Говорят, что он бежал по подземному ходу, одевшись в женское платье. Нет, Александр Федорович бежал не в женском платье сестры милосердия, как рисовали в течение десятилетий советские карикатуристы. И не по подземному ходу из петроградского Зимнего дворца, а из гатчинского, по ходу, прорытому еще в конце XVIII века. Надо отметить, что в 1917 году любую не форменную одежду военные называли «платьем». Вот как об этом вспоминал Петр Краснов: «Боясь, что Керенского могут арестовать, я предложил ему переодеться в приготовленное платье, и по старому подземному ходу уйти из Гатчины. 1 ноября 1917 года он через потайной ход вышел из гатчинского дворца и скрылся». Этот рассказ и стал основой для будущего мифа.

До лета 1918 г. он скрывался под Новгородом, в Финляндии, в Петрограде и Москве. 5 января 1918 г., в день от­крытия Учредительного собрания, Керенский неле­гально находился в Таврическом дворце. В июне 1918 г. под видом сербского офицера через Мурманск Керенский А.Ф. выехал за границу, а помог ему в этом британский разведчик Сидней Рейли. Керенский жил во Франции, в 1922 г. возглавил редакцию эсеровской газеты «День». Эта газета выходила до 1932 г. В 1940 г., когда Германия разгромила Францию, Керенский бежал в Англию, оттуда перебрался в США.

Мемуары его увидели свет лишь в 60-х годах. В июне 1970 г. Александр Федорович скончался от рака в нью-йоркском госпитале «Святого Луки». Похоронен в Англии.