С древних времен иноземные завоеватели рва­лись к Москве по Смоленской дороге, оставляя после себя пожарища и разрушения. Но жизнь постепенно залечивала эти раны. На пепелищах вновь вырас­тали города и села, возрождалась опаленная огнем войн природа. Трудно читать следы прошлого, скры­тые веками, среди мирно цветущей природы, у пере­сохших речек, заросших оврагов, придорожных хол­мов.

Река Колочь, приток реки Москвы… Название, о многом говорящее. Ее берега — свидетели былых баталий, когда русские воины встали на пути захватчиков и встречали вра­гов мечом и пикой. До сих пор на берегах Колочи можно видеть старые «цитадели», утратившие преж­нее оборонительное значение, но сохранившие от­звук далеких и грозных лет.

С начала XV века на реке Колочи у Смоленской дороги, в 10 километрах западнее Бородина, стоит бывший Колоцкий мужской монастырь, основанный в 1413 г. при можайском удельном князе Андрее, сыне Дмитрия Донского, и служивший крепостью. Его древние постройки до нас не дошли: они разрушены во времена иноземных нашествий. Сейчас здесь возвышаются архитектурные памят­ники XVII — XVIII веков, дважды ставшие свидете­лями Отечественной войны: при подходе русской и французской армий к Бородину с запада и во время изгнания наполеоновских войск из России.

В конце августа 1812 г. при отступлении рус­ской армии к Москве в Колоцком монастыре, в 22 км. к западу от Можайска, несколько дней в игуменском корпусе располагался штаб Кутузова. У Колоцкого вначале была избрана позиция для гене­рального сражения с французами, но главнокоман­дующий признал ее невыгодной: в тылу у русских войск оказывалась река, которая могла стать серь­езным препятствием при отступлении. Армия полу­чила приказ отойти восточнее, к Бородину.

21 августа у стен монастыря, в овине за монастырем, «где была княжая квартира», произошла встреча Давыдова Д.В. с Багратионом П.И. На ней решался вопрос об участии в партизанской войне армейских отрядов, которые должны внести организацию в на­родное движение. В своем «Дневнике партизанских действий» Давыдов подробно описал эту встречу.

Бывший адъютант Багратиона, подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов убежденно излагал свой план и получил горячее одобрение полководца. Давыдов, воин и поэт, имевший «предметом партизанскую службу и по силам лет и по опытности», с отрядом из 130 каза­ков и гусар первым был направлен в тыл против­ника.

Через несколько дней, 24 августа, здесь, в Колоцком, уже шел бой. Арьергард русской армии под командованием генерала Коновницына П.П. достойно встречал шед­ших с запада французов. В атаке особенно отличи­лись гусары Изюмского полка. «Три французские эскадрона совершенно уничтожены», — докладывал в рапорте Коновницын. Русские войска держались до тех пор, пока не получили известие о намерении противника обойти их. Здесь получил смертельное ранение генерал-майор Войска Донского Краснов П.К.

Находившийся в те дни в арьергарде будущий декабрист Муравьев А.Н. позднее вспоминал: «Поутру рано открылось нам великолепное зрелище всей огромной французской армии, построенной в боевой порядок и спускающейся против нас с покатости горы перед монастырем». Русские держались до тех пор, пока не создалась угроза обхода их противником. Это заставило отряд Коновницына отойти к главным силам армии, к селу Бородину.

Наполеоновских солдат поразил величественный вид монастыря, лейтенант штаба императорской гвардии Ложье писал: «Он находится в трех верстах от Гриднева и в полуверсте от речки Колочи, проте­кающей направо от него. Построенное во времена го­тов, это сооружение часто служило цитаделью во времена междоусобных войн, да и до сих пор оно окружено траншеями. На первый взгляд этот огром­ный монастырь, сразу поднимавшийся перед нами, производил впечатление города. Разноцветные кры­ши его блестели под лучами солнца».

Во время Бородинского сражения французский хирург Ларрей организовал в монастырских по­стройках главный полевой госпиталь. «В госпитале находится с лишком 10 000 раненых… ими полны все помещения», — свидетельствовал участник битвы капитан Франсуа. Раненых привозили сюда с поля сражения, и здесь, в госпитале, они оставались около двух месяцев.

Через 52 дня после баталии при Бородине фран­цузы, отступая из Москвы на запад, вновь прохо­дили мимо Колоцкого монастыря. «Он представлял собою ещё более ужасное зрелище, чем поле битвы. На Бородинском поле была смерть, но также и по­кой; там, по крайней мере, борьба была окончена; в Колоцком монастыре она все еще продолжалась. Казалось, что тут смерть все еще преследует тех из своих жертв, которым удалось избегнуть ее на вой­не», — вспоминал адъютант Наполеона граф Сегюр.

Видя, что армия уходит из России, раненые про­сились на родину. Наполеон отдал приказ по одному — два человека брать на повозку. Но это распоря­жение не всегда выполнялось. Французы отступали под ударами авангарда русской армии. Казаки ата­ковали их с флангов. Постоянно нападали парти­заны. Спасаясь от полного разгрома, наполеоновские солдаты порой отказывали в помощи своим соотечест­венникам, и те навсегда остались в русской земле. Молчаливые хранители истории — постройки Колоц­кого монастыря — засвидетельствовали позор отсту­павшей «Великой армии».

19 (31) октября у монастырских стен вновь шел бой. Казачьи части атамана Платова М.И. обошли левый фланг противника и уничтожили два батальона пе­хоты, захватили два знамени, 20 орудий, 200 человек пленными и обоз. Ка­заки заняли монастырь. После этого боя в рапорте Кутузову Платов сообщал: «…неприятель бежит так, как никакая армия ретироваться не могла. Он бросает на дорогах все свои тяжести, больных, раненых, и никакое перо историка не в состоянии изобразить картины ужаса, которые оставляет он на большой дороге…»

От Колоцкого монастыря тремя колоннами неприятельские войска подходили к Бородину. Глинка Ф.Н., наблюдавший приближение французской армии с высот правого фланга, писал: «Три огромных клуба пыли, пронзенные лучами склонявшегося солнца, светлели в воздухе, три стальных реки текли почти в ровном между собою расстоянии. На полянах пестрели люди; над перелесками, немного превышавшими рост человека, сверкала железная щетина штыков… Три линии изредка и только слегка изламывались, уступая неровностям местоположения.

Одна артиллерия, казалось, своевольно разгуливала. Пушки переезжали то вправо, то влево, избирая для себя удобнейшие пути и дороги». Основные силы «Великой армии» во главе с Наполеоном двигались в средней колонне по Новой Смоленской дороге. Справа от них по Старой Смоленской дороге шел польский корпус Ю. Понятовского. Проселочными дорогами слева двигался итальянский корпус Е. Богарне…

Постройки монастыря были повре­ждены ядрами. После Отечественной войны 1812 г. эти здания были восстановлены, Святейший Синод на восстановление обители выделил десять тысяч рублей. В 1941 году фашисты их опять разрушили.

Взрывами снарядов была снесена верхняя часть колокольни, осталось лишь два яруса, частично были разрушены монастырская стена, башни и храм. Во время оккупации келейные корпуса использовались немцами под конюшни. При отступлении в январе 1942 г. фашисты пытались заминировать монастырь, но стремительное контрнаступление советских войск помешало его уничтожению. Село Колоцкое было полностью сожжено, но архитектурный ансамбль Колоцкого монастыря частично сохранился и позже был реставрирован.

Белоснежная многоярусная колокольня со шпилем, вознесшимся в небо, возведена в начале XVIII века на южных воротах. Она не имеет близкого прототипа и является редким памятником подобного рода.

На десятки километров просматривается в ясный день эта стройная вертикаль, а по вечерам на ее стенах, как языки пламени, полыхает багряный за­кат. Изящная по пропорциям, скромная по декора­тивному убранству, колокольня подчиняет себе близлежащую застройку и природное окружение.

С ее высоты Наполеон наблюдал за действиями русских, изучал расположение армии Кутузова на Бородинском поле. В Колоцком долго бытовало предание о том, что французский император, под­нявшись на колокольню, сделал какую-то надпись в две строчки и подписал своим именем. Многих увлекала мысль найти ее.

В их числе был известный русский художник-баталист Верещагин В.В., автор серии кар­тин, посвященных Отечественной войне 1812 г. Он несколько раз посещал Боро­дино. В записных книжках художника сохранились заметки о его пребывании в монастыре с целью обна­ружить надпись Наполеона. Но попытки отыскать ее остались тщетными.

Стройная и высокая колоцкая колокольня за­помнилась участникам войны 1812 г. как один из интересных архитектурных памятников. О ней вспоминал видевший ее во время похода в Россию наполеоновский офицер Лабом. Ее изображали на рисунках немецкий художник Альбрехт Адам и рус­ский рисовальщик Дмитриев-Мамонов А.И.

За монастырской колокольней, словно потеснив­шись от дороги в глубину пространства, стоит Ус­пенский собор XVII — начала XVIII века. В его объ­емном решении еще живут традиции древнерусского зодчества. Но уже дали о себе знать и черты нового стиля в архитектуре — барокко. Они — в усложненном плане, в криволинейных изгибах стен боковых приделов. Церковь и колокольню возводили разные мастера, но все же в формах более поздней коло­кольни ощущается связь с композиционным реше­нием раннего по времени храма.

Три здания келий перестроены, но со­хранили прежние конструкции и отдельные мотивы убранства, согласующиеся с деталями центрального собора. Чуть в отдалении восстановлена красивая шатровая башенка монастырской ограды. А за ней два старых пруда, расположенные к северу от зда­ний.

В 20-х годах прошлого века Советы монастырь закрыли. Колоцкий монастырь вновь начал действовать только с 1993 г., но как подворье Спасо-Бородинского женского монастыря. В 1997 г. монастырь был преобразован в Успенский Колоцкий женский монастырь и стал самостоятельным.