Зарождение оружейного дела в Туле было обусловлено наличием залежей бурого железняка, а также обилием лесов, которые были источником древесного угля, используемого при выплавке железа. Ещё в 1595 г. по указу царя Фёдора Иоанновича тридцать тульских кузнецов, выполнявших государственные заказы на изготовление ружей, были поселены отдельной оружейной слободой, получившей название Кузнецкой.

Северная война 1700-1721 гг. потребовала увеличения выпуска вооружения, что привело к организации массового производства стрелкового и холодного оружия. В 1712 г. по указу Петра I в Туле началось строительство государственного оружейного завода, который на протяжении XVIII-XIX веков играл решающую роль в снабжении армии и флота России стрелковым оружием. С тульским оружием были одержаны замечательные победы под предводительством Петра I, Румянцева, Суворова. Тула стала основной кузницей оружия для русской армии, а за тульскими оружейниками закрепилась слава мастеров, ещё с петровских времён производящих оружие, принимаемое за эталон.

Но особенно велико значение Тульского оружейного завода и частных предприятий Тулы было во время наполеоновского нашествия. Предчувствуя тяжёлое испытание, выпавшее на долю всего русского народа, 9 мая 1812 г., более чем за месяц до вторжения французов, представители оружейного сословия собрались на арсенальном дворе и постановили: «…в те дни и часы, которые от заводских работ свободны, изготавливать оружие сверх установленного урока, сколько силы, одушевлённые усердием к любезному Отечеству позволят».

В 1807-1810 гг. Военное министерство постепенно увеличивало заказ на оружие, и к 1810 году он составил 146 тысяч. Однако, несмотря на старания и усилия тульских оружейников, вооружение русской армии перед началом войны с Наполеоном было явно недостаточным и в оружейных резервах сложилось кризисное положение. Накануне 12 июня 1812 г. в тульском арсенале хранилось 128 605 ружей, 591 кирасирский палаш, 7704 сабли и 127 тесаков.

В начале июля 1812 года командир оружейного завода генерал-майор Воронов Ф.Н. был вызван в Москву, где Александр I дал ему личные указания об увеличении выработки оружия. Приказано было изготавливать ежемесячно тринадцать тысяч ружей: семь тысяч силами казённых мастеров и путём подряда «на собственных фабриках оружейников», три тысячи новых и три тысячи, переделанных из старых. Император приказал собирать мастеров, «умеющих заваривать стволы и делать к ружьям замки», и направлять их в Тулу, а захваченное у неприятеля оружие переделывать, причём разрешалось покупать его у населения, а затем отсылать на завод.

Для того чтобы как можно скорее пополнить запасы стрелкового оружия, было решено привлечь к его изготовлению и владельцев тульских частных фабрик. 17 июля к ним обратился Александр I: «…никакое ещё время в Отечестве нашем не требовало более от каждого усердия и пожертвований, как нынешнее, следовательно, я уверен, что из фабрикантов найдутся такие усердные сыны Отечества, что целые свои фабрики обратят к одному делу оружия и дадут способ имена их передать на память потомкам» (Афремов И.Ф. «История Тульского края. (Историческое обозрение Тульской губернии)», Тула, 2002, с. 193).

В ответ на этот призыв тульские вольные, а также и казённые оружейники, которые тоже работали по домам после основного времени на заводе, заявили, что «в те дни и часы, в которые они бывают свободны от заводских работ, они готовы в своих домах лично и с наёмными людьми делать оружие не только новое, но и из старых и поломанных деталей, собирая до трёх тысяч единиц ежемесячно». Среди них были Яков Лялин, Пётр Салищев, Иван Маликов. В 1812 году на фабрике оружейного мастера Ивана Маликова было сделано 400 новых пехотных ружей, 957 ружей, «исправленных починкою», 715 ружей, собранных из старых стволов, замков, штыков».

Чтобы выполнить в 1812 году огромные для того времени наряды на 13 тысяч ружей в месяц, необходимо было увеличить нагрузку на станки, приводимые в движение водой, но запаса воды не хватало, тогда ввиду военного времени приказано было спустить воду с соседних, не принадлежащих заводу, мельниц. И уже к сентябрю стали давать по 1600 ружей еженедельно, или около семи тысяч в месяц. К 25 ноября в заводском арсенале находилось 19 тысяч ружей, изготовленных казёнными кузнецами, и 8 тысяч, сданных фабрикантами.

После того как были повышены цены на оружие от частных лиц, подряды взяли 73 фабриканта. Требования на оружие поступали отовсюду. Завод отпускал его для действующей армии, для московского и тульского ополчения, насчитывающего 15 тысяч человек и состоящего из четырёх пеших, двух конных, одного егерского полка и конно-артиллерийской роты.

Кутузов придавал Туле и оружейному заводу огромное значение. Он лично следил за поступлением в армию оружия, изготовленного на заводе, заготовкой снаряжения. По его просьбе в Туле сделали для армии тысячу топоров, две тысячи железных лопат; поставляли продовольствие, лошадей, фураж, армейское снаряжение.

«Значение Тулы и оружейного производства было огромно, и естественно, что с продвижением армии Наполеона к Москве правительство было озабочено судьбой и завода, и оружейников. 26 августа, в день Бородинской битвы, Александр I издал указ об эвакуации завода и оружейников в Ижевск. Управляющему Военным министерством князю Горчакову было указано «иметь командиру завода верные сведения о движении неприятеля по направлению к Туле».

2 сентября французы вошли в столицу. «Вступление неприятеля в Москву, – писал Кутузов Александру I, – не есть ещё покорение России. Напротив того, делано движение по тульской дороге. Сие приведёт меня в состояние защитить Тулу, где сохранится важнейший оружейный завод». 7 сентября Кутузов предписал остановить вывоз завода, так как «Тула не может ещё опасаться неприятельского нападения». Только за 1812 год оружейный завод и частные фабрики поставили в армию более 100 тысяч единиц огнестрельного оружия» (Из статьи Л. Будаевой «Надёжный арсенал России», журнал «Родина», №7 2012 г., с. 74).

В 1808-1809 гг. стрелковое ору­жие в русской армии унифицировали. Новое пехотное ружьё имело меньший ка­либр (17,78 мм), вес его изменился незначительно. Конструкция ружья была аналогична французской моде­ли 1800 г. Это облегчало ремонт ору­жия: использовались детали трофей­ных французских ружей.

В 1809 г. кавалерия получила ружья и пистоле­ты. Появились драгунское, кирасир­ское и гусарское ружья. Они отлича­лись от пехотного и друг от друга только размерами и весом. Солдат­ские пистолеты по калибру и устрой­ству кремнёвого замка были подобны драгунским ружьям. Такая унифика­ция значительно удешевляла произ­водство вооружения.

На вооружении армии были кремневые ружья, боевая эффек­тивность которых была не высока. Кремневые ружья относились к гладкоствольному оружию, они быстрее и проще заряжались, но точность боя у них была невысокая.

Для воспламенения пороха требовался особый механизм – замок. Его глав­ной деталью был курок, в нём зажи­мался кремень. При нажатии на спусковой крючок курок с кремнём ударялся о сталь­ную пластину – огниво, в результа­те возникали искры, от которых за­горался порох. Солдатские, и драгунские фузеи (ружья) имели одинаковый калибр. Чтобы перезаря­дить фузею, требовалось много време­ни.

Драгуны, хотя и были всадниками, также име­ли ружья со штыками. В походе они двигались верхом, а в атаку могли идти в пешем строю. Кроме ружья драгун был воору­жён парой солдатских пистолетов, они находились в седельных кобу­рах. Русская армия кроме драгун имела и другие кавалерий­ские части. Их вооружали укоро­ченными фузеями – карабинами.

Прицельная дальность кремнё­вого ружья оставляла желать лучшего: стрельба дальше 200 шагов не имела смысла, хотя удавалось поразить про­тивника и с 300 шагов. Воинские ус­тавы рекомендовали открывать огонь со 100 шагов – считалось, что это наивыгоднейшая дистанция. Дейст­вительно, попадания при залповой стрельбе с такого расстояния состав­ляли 40 процентов от всех произведенных вы­стрелов, т. е. почти каждый второй стрелок не промахивался, а с 300 ша­гов было лишь 15 процентов попаданий.

Поскольку плотность огня счита­лась более важным критерием, чем точность попадания, настоящим об­учением стрельбе в армии не занима­лись. Не существовало и понятия о правильном содержании оружия. Пе­ред смотрами и парадами его начища­ли до блеска, а иногда даже подпили­вали и отвинчивали детали, чтобы при выполнении приёмов взводом или батальоном ружья бряцали од­новременно.

Для чистки применяли толчёный кирпич, а то и песок, что сильно портило оружие. Кутузов М.И. был одним из немногих военачальни­ков, кто понимал истинное значение ружья, требовал обращаться с ним бе­режно и ствол внутри песком не чис­тить. Большинство же офицеров того времени видели в ружье лишь стре­ляющее приспособление к штыку.

В 1765 г. в русской армии впер­вые были созданы егерские коман­ды – сначала при некоторых пол­ках, а через четыре года при всех. В них набирались малорослые сол­даты (не выше 167 см), инициатив­ные, способные к самостоятельным действиям в рассыпном строю и, как записано в военном положении, «са­мого лучшего, проворного и здоро­вого состояния». Егеря получили фу­зеи уменьшенного размера, а вместо трёхгранных штыков – кортики с длинным плоским клинком.

В 1789 г. появились конные егеря, и для них начали делать фузеи малого калибра (15 – 16 мм) и короче предыдущих на 12 см. Помимо конных частей та­кими ружьями снаряжался и корпус пеших стрелков.

Но стрельба из нарез­ного оружия значительно эффектив­нее: пуля, пройдя по каналу ствола с нарезами, начинает вращаться, что обеспечивает ей более устойчивый полёт и лучшее попадание. Однако заряжание нарезного ружья в те вре­мена было делом хлопотным: требо­валось не просто опустить пулю в ствол, а туго забить, чтобы она при выстреле вжималась в нарезы.

Для этого её обёртывали в кожаный пла­стырь и заталкивали в ствол ударами шомпола, на что уходило в четыре-пять раз больше времени, чем на за­ряжание гладкоствольного ружья.

Нарезное оружие в русской армии существовало в виде штуцера, винтовального карабина и винтовального ружья. Штуцером счи­талось крупнокалиберное ружьё с относительно коротким стволом. В 1778 г. появился специальный егерский штуцер – ко­роткое ружьё длиной 115 см, калиб­ром 16 мм и весом около 4 кг. Его выдавали наиболее метким егерям передовых цепей. Количество шту­церов на батальон не превышало 50-70 штук.

В последней четверти 18-го сто­летия кавалерию вооружали винто­вальными карабинами. Благодаря ко­роткому стволу (78 см) и неглубоким нарезам внутри него зарядить такое ружьё было нетрудно. Однако на эс­кадрон выдавалось лишь по десять ка­рабинов. В начале следующего века их заменили на кавалерийские штуцера.

Русская армия в 1810-1811 гг. была перевооружена новыми 7-ми линейными ружьями, длиннее и тяжелее прежних муш­кетов (весом 18 фунтов без штыка), но лучших баллисти­ческих качеств. На стрельбу выдавалось по шесть патронов в год, что было очень немного.

Один лишь Барклай-де-Толли М.Б., в бытность свою военным министром (1810-1812 гг.), об­ратил внимание на стрелковое дело. Он требовал обучения стрельбе обязательно с примкнутым штыком и в боевом снаряжении. Впрочем, в те времена русская армия стре­ляла не на полигонах и стрельбищах, а на полях сраже­ния — и стреляла, по отзывам врагов, хорошо.